Бейсик дает возможность людям в безопасной ситуации предъявить себя. Понятно, однако, что при этом не нужно ни навязывать себя, ни раскрываться больше, чем это уместно в данной ситуации и с данными собеседниками.
Можно сказать об этом так. Внутри каждого из нас есть некое «Я» (Self), — но именно внутри. «Снаружи» человек предъявляет себя другим иначе. Юнг называет это «персоной», я назвал бы «социальным телом».
Что это такое? Как я это не раз описывал, когда ребенок выходит из дома в школу, происходит очень важное событие: он перестает быть субъектом семейного мифа. Он выходит из своего родного дома, где формируется его «Я», в школу, где оказывается социальной единицей, включенной в мир социальных отношений.
Этот момент надо пережить, освоить, прожить. Если индивид эту стадию не прошел как следует, — это может вести к психическим дефектам. Он будет в различные социальные отношения, — туда, где это совершенно неуместно, — совать «себя родимого». Он будет, например, к начальнику относиться как к папе или маме, к сослуживцам — как к членам своей семьи.
«Социальное тело» — человек, каким он функционирует и смотрится в социуме, — это нечто совершенно иное, нежели его внутреннее ядро, «Я» или Self. Неумение различать и правильно соотносить в себе эти «части» создает массу неудобств как для самого человека, так и для его окружающих.
Коммуникативный практикум действительно дает возможность людям раскрыться, увидеть друг друга и пр. Но если люди не умеют представлять себя через «социальное тело», может получиться, что они будут предлагать друг другу «себя родимых», то есть, фактически, рассчитывать в собеседнике на члена своей семьи, как правило — родителя. Если каждый приходит со своим пушистым заюшкой и рассчитывает на родителя в собеседнике, а собеседник оказывается в таком же положении, то родителей у этих детей не оказывается, и пушистые заюшки быстро обнаруживают друг у друга зубы, клыки, большие тяжелые лапы...
Этот текст содержит несколько разных идей, которые нужно развести. Во-первых, это методический текст про то, что в бейсик люди входят со своими неврозами, и эти неврозы нужно контролировать, защищая людей от себя и друг от друга. Для этого должны быть продуманы и четко сформулированы правила и ограничения. Во-вторых, это текст про то, что недостаточное владение социальным телом ведет к определенного рода невротизму. С одной стороны, невротична попытка социальной коммуникации из других мест. С другой стороны, уязвимость «себя», не защищенного социальным телом, вызывает необходимость в специфических защитах (см. ниже). Первое имеет отношение к бейсику, второе — совсем другой разговор.
Так вот, из этого следует два пункта:
1. Если в самосознании индивида не хватает отработки индивидом его социального тела, это оказывается психологическим дефектом. Человек оказывается недостаточно защищен, и ему приходится включать те или иные невротические защиты. То есть, к тезису, что невроз есть по сути дела инфантильность, я теперь добавляю — это такая инфантильность, которая связана с недостаточным владением своим социальным телом. Поэтому приходится вместо защищенного взаимодействия социальными телами включать инфантильные невротические защиты. Следовательно, оказывается, что обучение владению своим социальным телом является сильным приемом психотерапии.
2. Чем социальное тело отличается от ригидных, жестких, инфантильных невротических защит? Тем, что социальное тело предъявляется и может в любой точке, как мембрана, открыться и закрыться. Например, я говорю в порядке информации о себе: «Я люблю классическую музыку». Если я встречаю понимание у собеседника, я могу открыть эту тему, мы начинаем с ним говорить об этом, мы находим нечто общее, что нас свяжет. И через это третье, в чем мы умеем жить, называя разные слова (Гилельс, Рихтер, Бетховен, …), апеллируя к этой жизни, мы устанавливаем личностный психологический контакт, если это оказывается уместным. Если я вижу непонимание, я могу тут же закрыться, сказать: давай поговорим о чем-нибудь ещё. Социальное тело — это очень тонкая мембранная структура.
Чем эта штука отличается от инфантильного психологического тела? Тем, что в социальном теле не должно быть отождествлений. Я могу туда себя впустить и могу себя оттуда вытянуть. Если я цепляюсь за что-нибудь в своем социальном теле, оно перестает быть социальным и начинает быть инфантильным, психологически болезненно уязвимым. Например, если мой клиент стесняется, что он работает где-то там всего-навсего младшим научным сотрудником, он этим к своему социальному телу прилеплен. Вот ему задают вопрос: кем вы работаете? — а у него уже физиономия корежится.
Так вот, ещё раз, социальное тело — это предельно гибкая структура, это та информация, которую я могу о себе выдавать, в которую я могу войти, из которой я могу выйти, которую я выкладываю, так сказать, на базаре, как товар, но через которую я могу вступить в защищенный живой контакт. Всякое место, где социальное тело жмет, тянет — это место для работы. Причем, можно сказать, что жмет и тянет не само по себе социальное тело, потому что Богу совершенно все равно, сколько у меня денег, кем я работаю; это все значимые формы для введения содержания, но сами по себе они не несут никакого содержания, а уж тем более смысла. Итак, всякое место, где социальное тело жмет и тянет, является на самом деле местом невротических отождествлений и требует проработки не по социальному содержанию, а по психологическим механизмам отождествления с этим содержанием.
Вопрос. Значит ли это, что теоретически полностью проработанный человек, уютно, комфортно чувствует себя в любом социальном теле.
М.П. Совершенно верно. Например, как описано у Успенского, когда Гурджиев уезжал однажды куда-то, то уезжал он одним, в купе предьявился другим, а приехал совершенно третьим. И ему было все равно.
Вопрос. Когда зашла речь о возможности установить психологический контакт, всегда ли для него нужна общая предметность?
М.П. Да. Очень важно, что на бейсике никто никаких заюшек гладить, удовлетворять и любить — не будет. Это невозможно, это делается в другое время, в другом месте. Бейсиковский контакт, вопреки тому, что говорит Эрик Берн, всегда происходит через предмет.
Если ты в подчеркнуто личной теме начинаешь давать своего родимого заюшку, как человек старой закалки я бы сказал, что это дефект воспитания. Эта штука, которая называется дурным вкусом. Сколь бы интимной не была тема (например, «близкие люди»), каждый мало-мальски воспитанный и имеющий вкус участник бейсика начнет прикидывать, кому, о чем и насколько он может об этом рассказать, чтобы не перегрузить, не вываливать кишки на стол.
Вопрос. Значит, задача бейсика — чтобы люди смотрели на социальные тела?
М.П. Нет, но все, что происходит на Бейсике, происходит через социальные тела.
Последний пункт. То, что люди рассказывают о себе кому бы то ни было, всегда есть версия. Что такое истинность версии и, наоборот, её лживость? Истинная версия — это та, через которую я могу реально вступить в общение, если это уместно. Лживая версия — это та, которая закрывает возможность общения по данному поводу. Истинных версий может быть сколько угодно в зависимости от твоей личной силы. Дон Хуан, например, может быть вообще чем угодно. Это значит, что у Дон Хуана достаточно личной силы из мест разных самотождественностей. Он может быть хозяином маленькой фабрики, еще чем-то, ещё чем-то...
То есть, истина и ложь — это вопрос не фактичности, хотя в нашей культуре с её типом паспортного историзма принято спрашивать: «Что вы делали до 17-го года?» Но этот вопрос не большевики придумали. Мать спрашивает ребенка: «Где ты был после школы? Почему ты задержался?» Соответственно, жена у мужа, муж у жены: «Где ты была?» То есть, в нашей культуре фактичность личной истории является значимым фактом.
Техника бейсика состоит в том, чтобы рассказывать такую версию и таким образом, чтобы через это можно было открыться. И каждый шаг открытия опять представлял бы собой такую версию, через которую можно открываться дальше.
«Истина делает нас свободными» — это устроено следующим образом: когда вы даете истинную версию, максимально осмысленную и возможную в данных условиях, это значит, что по любому кванту этой истинной версии, вы можете сменить увеличение и пойти дальше, вглубь, и там будет куда идти, потому что это ваша истина.
Если вы соврали, вы закрыли этот файл. Там идти дальше некуда. Вы начинаете выдумывать ещё какую-то ложь, чтобы объяснить эту и т.д. Но из того, что на бейсике имеет смысл выдавать именно истинные версии, не следует, что их нужно обязательно выдавать. Бейсик — как рулетка. Для участия в ней нужно иметь начальный капитал и желательно не фальшивый. Нужно иметь что сказать о себе. Как только мне захотелось открыться больше, я любое из лично значимых мест этого набора приоткрою и расскажу об этом что-то ещё. Как только мне захотелось закрыться, я закрылся.
Вот это и есть гибкое объемное социальное тело: система версий, через которые можно максимально открыться и через которые можно также максимально закрыться, выставив безупречный фасад. Безупречный, опять же, не в смысле «для кого-то там», — а для меня. («Костюм тройка – броня получше кольчуги»).
Вопрос. Но не подверженных неврозу нет, и именно невроз диктует это желание открыться или закрыться в каждом месте.
М.П. То, что ты сейчас сказал, является фактически формулой психотерапии посредством коммуникации. То есть, если мы находимся в специальном психотехническом пространстве, то мы можем всегда отмотать назад и сказать, допустим: «Нет, я зря начал об этом говорить, давай это сотрем, не будем дальше об этом», — и больше того: «Я здесь с некоторого испугу сказал не так, как есть; давай вернемся назад, отмотаем, я скажу как у меня есть».
«Отматывая» эти вещи, мы практически перестаем практиковать невроз и предметным образом организуем практику не невротической коммуникации. И супервизор сидит как раз для того, чтобы обеспечивать безопасные возможности участникам этой коммуникации. И каждый из участников коммуникации увидит и почувствует настолько, насколько это лежит в зоне его ближайшего развития.
То, о чем я рассказываю, соответствует моей основной изначальной идее, с которой я пришел в психотерапию, идею техники-«тэхне», как искусства. Вот некоторые думают, что надо общаться естественно, «от сердца к сердцу». Да, только это очень большое искусство! И когда артист на сцене перед двумя, тремя тысячами людей произносит некоторую задушевную лирическую фразу, это не потому, что у него там эмоция двинулась, а он за это заплатил годами упорной работы.
У артиста эмоция движется многообразно сложно. То есть, если у тети Мани на кухне эмоция пошла, она говорит: «А пошел ты!…», — то у великого артиста на сцене движение эмоций настолько объемно, что включает в себя движение всего Космоса. А это требует мастерски настроенного инструмента. И бейсик обучает начальному мастерству, искусству этой коммуникации. То есть, изложению версий как того, с чем мы вместе можем теперь поиметь дело.
На вопрос: «К чему мы должны прийти?» — я могу ответить: мы вместе должны создать версию, которая выражает наше общение. Она по форме предметна, а в этой форме она выражает содержание, а через содержание — смысл нашего общения.
То есть, нам надо будет увидеть, что другие несут себя по жизни по-другому.
Ещё одно маленькое соображение. Так понимаемое социальное тело является прямой противоположностью того, что сейчас в некоторых кругах называют имиджем. Имиджмейкеры создают некую куклу на потребу, и не является профессионально важным выразить носителя куклы. Есть социальный заказ, нужен политик такого-то типа. Под него ищут соответствующий телесный тип. Находится подходящий носитель имиджа. Имидж на него надевается, — и вот вам заказ выполнен, вот вам политик такого-то типа. При этом, вопрос о самовыражении индивида вообще не стоит.
Социальное тело — это способ самовыражения индивида и, все наработки социального тела — это наработки выразительности. Это история наработок выражения своих личных запросов, вдохновений, потребностей, всего остального в социальном пространстве. Соответственно, когда мы говорим о современных «звездах», это как раз не артисты, которые выражают себя, а это такие вот куклы, сделанные на потребу. Носить на себе такую штуку предельно тяжело...
Еще раз, нормальное социальное тело защищает, но дает возможность выразиться. Псевдо-социальное тело, имидж, сделано для того, чтобы манипулировать. При этом, ни поп-звезда, ни надутый имиджем политик на самом деле себя не выражают, что не исключает того, что в «гардеробе» большого артиста или действительно большого политика есть и такие куклы.
Читайте также:
Базовый практикум внимательного общения - введение