1. В прошлой статье мы определяли совесть, как (среди прочего) эмоциональную инстанцию в Самости, которая занята регулированием поведения. Был описан генезис совести в индивидуальной психике: она возникает как адресат родительских увещеваний (и поощрений, если таковые случаются), эмоционально усиливающих требования и нормы, которыми Эго ребенка должно руководствоваться в своем поведении. Позже эта коммуникация интериоризируется, место Внутреннего Представителя Родителя занимает собственное Супер-Эго, а совесть оказывается театром «увещевательной» (а также поощрительной — иногда :) ) коммуникации между Супер-Эго и осуществляющим управление поведением Эго.
Специфика чувства вины как аспекта совести (то есть не-невротического, истинного чувства вины) состоит в том, что родительское (во взрослой психике — супер-эжье) увещевание акцентирует урон, нанесенный недолжным поведением кому-то или чему-то. Предполагается, что этот урон ребенком эмпатически переживается, и в этом переживании ребенок эмоционально принимает нормы правильного поведения. Мы подчеркивали при этом, что временнАя модальность истинного чувства вины — направленность на поведение в будущем, в то время как чувство ответственности (другой аспект совести) призвано обойтись с последствиями недолжного поведения в настоящем, в сложившейся в результате этого поведения ситуации. Было отмечено, что путаница между этими временнЫми модальностями приводит к возникновению и практикованию как невротического чувства вины, так и невротической псевдо-ответственности.
В норме чувство вины, будучи эмоционально насыщенным обращением внимания на фрагмент недолжного поведения, трансформируется в раскаяние, последнее же ведет к метанойе («перемене ума»), то есть возникновению и закреплению такой картины мира и образа себя, при которых замеченное и пережитое недолжное поведение становится впредь невозможным. (Напомним, что «расхлебывать последствия» — задача не чувства вины, а других аспектов психического эквипмента).
Однако же от детского послушания до формирования собственного истинного чувства вины как аспекта совести — не близкий путь. Развивающийся человек должен, постепенно отказываясь от родительского программирования, самостоятельно «калиброваться» относительно должного и недолжного поведения, находить собственные нормы, критерии и правила. Сложности, возникающие на этом пути, ведут к формированию различных аспектов невротического чувства вины, с которым приходится иметь дело психотерапевту.
Но именно тесная связь между чувством вины (как истинным, так и невротическим) и совестью делает столь трудной работу с невротическим чувством вины: невротик боится, что отказавшись от своей (недостаточно ясно осознаваемой как невротическая) «вины», он «потеряет совесть», а человек не хочет (и не должен хотеть) «вылечиться до бессовестности». Задача, следовательно, состоит в том, чтобы «авторизовать» нормы и правила, в соответствии с которыми человек строит свое поведение. В случае, если чувство вины признано истинным, за ним должно последовать раскаяние и метанойя, в случае же, если «об-винение» признано ложным, нужно найти в себе мужество отказаться от не-собственных критериев оценки своего поведения.
Перлзовское описание невротических механизмов может предоставить аппарат, помогающий осуществить эту работу. (Разумеется, далее невротические механизмы понимаются в моей авторской трактовке).
2. Интроекцией, как известно, называется использование чужого, «неавторизованного» содержания там, где необходимо свое собственное. В аспекте чувства вины, в норме, человек сам должен решить, какого рода поступки для него приемлемы, а какого рода поступки — неприемлемы. Если это не его собственные установления, а интроецированные и не ассимилированные содержания, то у него всегда есть лазейка. Человек по-детски «слушается маму» (и других «авторитетов», как сказал бы Перлз), пока это ему не многого стоит. Но как только дело доходит до вещей значимых, он вспоминает, что маму легко обмануть («уболтать», уговорить и т.п.) И вот внутри себя человек обманывает свое «авторитетное Супер-Эго», как в детстве обманывал старших или как-то иначе «обходил» их требования. При этом он чувствует за собой вину, но это чувство вины не подвигает его ни на раскаяние (потому что он же нарушил не свою норму), ни тем более на метанойю, а остается «висеть» и, с одной стороны, портить ему жизнь, но с другой — позволять «продолжать в том же духе».
Если содержание не ассимилировано, если какое-то поведение осуществляется или не осуществляется не потому, что человек сам так считает, а потому что так считают «авторитеты», человек будет слушаться этих «авторитетов» до тех пор, пока ему не «припечет», а когда «припечет», когда ему будет очень надо, он требование «авторитета» легко нарушит, не потому, что считает, что так можно, а потому, что помнит, что любой «авторитет» может «обойти». Потом он будет мучиться чувством вины, но это чувство вины не перейдет в раскаяние.
Противоядие тут довольно просто: нужно договориться быть честным с собой и решить для себя, что позволено, а что не позволено собственной волей и властью.
3. Слияние (confluence). Мы уже выясняли однажды, что слияние можно понимать как переплетение, неразличение жизненных полей двух (или нескольких) людей, отсутствие контактной границы между людьми и их жизненными полями, когда один человек считает другого человека находящимся в своем поле, объектом своего поля (про это была большая лекция, когда-нибудь я соберусь ее перепечатать). Вина по механизму слияния — это представление себя недостаточно «хорошим» объектом в чужом поле, так же как (незаконная) обида вызывается представлением кого-то другого недостаточно «хорошим» объектом в своем поле.
Например, мама считает, что сын должен звонить ей через день, совершенно не интересуясь, что он сам думает по этому поводу, хотя сыну может быть за сорок. А если он этого не делает, то они оба считают его виноватым. Дело не в том, что она на него обижается (это ее право, если она не прошла хорошую психотерапию), дело в том, что он сам, признавая себя объектом в ее поле, чувствует себя виноватым, поскольку ведет себя не по правилам ее поля.
Еще драматичнее бывают ситуации с так называемой «любовью». Человек чувствует себя виноватым, если не может ответить любовью на настойчиво предлагаемую (и запрашиваемую) любовь. А уж если сначала отвечал(а), а потом «помидоры завяли», то нужна очень большая психотехническая квалификация, чтобы выйти из такой ситуации без хотя бы легкого чувства вины.
Здесь выход, в точном соответствии с указаниями Перлза, состоит в установлении контакта (между людьми и их полями). В этом контакте выясняется, что то, чего один человек хочет от другого, находится в поле хотящего, а чем может или хочет ответить ему адресат желания, — это сугубо его, адресата, дело. «Я в этом мире не для того, чтобы соответствовать твоим ожиданиям, а ты — не для того, чтобы соответствовать моим» (строка из «гештальт-молитвы»). Впрочем, это легко в теории, а в жизни невротика требует большого мужества и большой решимости, а по-хорошему — психотерапевтической проработки.
4. Ретрофлексия: сам себя (без толку) обвиняю. Это, как мы не раз выясняли, невротическая ситуация, вызываемая отсутствием или слабостью интрапсихической контактной границы между субличностями. В данном случае это такая ситуация, когда Внутренний Обвиняющий не отделен/связан контактной границей от/с Внутреннего/им Обвиняемого/ым, они «смешались в кучу», и нет возможности реально провести разговор и выяснить, действительно ли обосновано чувство вины, а затем осуществить соответствующие последующие процессы: если виноват — то раскаяться, а если нет — послать, куда следует.
Выход — в «растаскивании» Внутреннего Обвиняющего и Внутреннего Обвиняемого (например, технически — по стульям, как делают на гештальттерапевтических сессиях) и организации их внятного диалога. Для полноты, в общем случае, нужно организовать нормальную «судебную процедуру», предполагающую наличие не только Обвинителя, но также Защитника, Справедливого Судьи, свидетелей, может быть даже — Присяжных Заседателей.
Когда это не делается, получается то, что у Перлза называется игрой двух собак. Верхняя собака говорит: «Ты виноват», — нижняя чувствует себя виноватой, но до суда дело не доходит, не возникает раскаяния, и все «висит».
5. Проекция, как вы помните, — это обнаружение в другом того, чего не хочется видеть в себе. В нашем случае, это когда некто постоянно виноват в том, в чем виноват тот, кто его обвиняет, и наоборот, когда один человек чувствует себя виноватым перед другим, потому что не делает ему того, чего хотел бы для себя.
Это легко наблюдать на проецировании родителями себя в детей. Если, скажем, папа не купил ребенку мороженого, ребенок, может быть, давно забыл, а папа чувствует себя виноватым, потому что когда-то мама не купила ему мороженого, и ему было так обидно, что он запомнил это на всю жизнь.