В самом общем виде, говоря о проекции, мы имеем в виду невротический механизм, посредством которого человек, имея дело с другими людьми, (или, шире говоря, с другими предметами) накладывает на них, как на экран, какие-то свои представления, особенности, потребности, и пр.,— самим по себе этим людям (или этим предметам) не свойственные.
Более конкретно термин «проекция» может подразумевать три довольно разных психических механизма: во-первых, проецирование своей тени; во-вторых, проецирование того, что в психоанализе называется «объектные отношения»; и, в-третьих, можно говорить о проецировании мифологем семейных отношений, шире — вообще отношений «общинного» типа: кто кому кто, например, «мама-дочка», «соотечественник на чужбине».
1.
Начнем с тени.
Психика устроена таким образом, что для того, чтобы уважать себя, чувствовать себя спокойно и достойно, большинство людей вынуждено не замечать некоторую часть своих свойств, которыми они на самом деле обладают (или, лучше сказать, которые обладают ими). Все то, что человек в себе не принимает, в юнгианской традиции аналитической психологии принято называть «тенью».
Не замечая собственные неприемлемые для себя качества (как ни странно, не только «отрицательные», но иногда и «положительные»), люди нередко переносят их на какие-то экраны вокруг себя: на «людей вообще», говоря, например, что «люди злы», или на каких-то конкретных людей, будучи, например, уверенным, что «он меня ненавидит».
При этом человек дважды обманывает себя: во-первых, как во всякой проекции, он видит в других не то (или не совсем то), что есть в этих людях, а то, что он сам туда спроецировал, а, во-вторых, он не замечает в себе того, что спроецировал в других.
Психический механизм здесь следующий: психика, как правило, распространяет (по принципу слияния) себя и свои свойства за свои пределы. И чувствуя себя каким-то, — например, жадным, — человек «естественно», на автомате предполагает, что все такие. Но дальше вступает в дело механизм оценки, и если человек не хочет в себе это принимать, то это вызывает желание считать, что «я-де не такой», за этим следует вытеснение — в отношении себя. Но предполагая, что «я не такой», человек продолжает других видеть «такими». Тень как бы падает на людей вокруг.
Это происходит с тем большей интенсивностью, чем более беспокоит человека то, чего он не хочет замечать сознательно и не может не замечать бессознательно.
«Экран» (то есть человек, на которого проецируется определенное свойство) может вполне соответствовать проецируемому качеству. Скажем, если проецируется такое качество, как злобность, «экран» может быть действительно злобным человеком. Тем более важно различать реальные и проецируемые качества в значимых людях. Проекцию можно узнать, в частности, по специфическим отрицательным эмоциям: проецируя собственную агрессивность на действительно «не мягкого» человека, проецирующий начинает его очень интенсивно ненавидеть за его «злобность».
— А как выяснить, каковы «реальные», вне проекции качества другого человека?
— У каждого из нас про все это как правило достаточно информации. Если убирается невротический механизм, то есть, если я знаю, что бывает проекция, и задаю себе вопрос: «а не проекция ли это?», — я могу, в общем, отследить, и почувствовать на вкус, где я вижу какую-то реальность, а где я вижу свою проекцию. Можно, конечно, сказать, что в какой-то степени любое восприятие проективно, но это уже софистика (или — в хорошем случае — теория), а практически важны вполне реально обнаруживаемые в наблюдении и самонаблюдении феномены.
Технический прием, который позволяет этот механизм, во-первых, проработать, а во-вторых, к тому же еще использовать на пользу самопознания, состоит в следующем: когда ты очень определенно думаешь о ком-то что-то, примерь на себя. То есть, подумав, сказав что-то о ком-то, — как мы обычно это делаем, — и поймав себя на подуманном и сказанном, попробуй ту же самую фразу сказать, заменив «она» или «он» на «я», и честно посмотри, как эта фраза отзовется. Если, допустим, я говорю о ком-то, что этот человек суетлив, я могу попробовать сформировать фразу: «Я — суетлив?» — со знаком вопроса и посмотреть на себя в этом отношении честно.
Честность здесь состоит в том, чтобы не отклониться ни в ту, ни в другую сторону: с одной стороны, не отказаться увидеть нечто в себе, если оно есть, но, с другой стороны, не постесняться, не побояться, увидев, что нет, сказать: «А во мне этого нет», — и честно сказать: «Значит, это не проекция».
Как уже говорилось, это может внести значительный вклад в самопознание. Есть несколько школ, которые очень интенсивно используют представление, что другие люди являются нашими зеркалами, соответственно, когда ты что-нибудь в ком-нибудь видишь, подумай, что это твое зеркало и поищи в себе. Чаще всего — найдешь.
Когда мы смотрим на людей сквозь кривую призму своих проекций, в этом всегда присутствует очень определенного вкуса отрицательная эмоция. То есть, мы очень негодуем по поводу того, что в них есть нечто, что в себе признавать не хотим. А если убрать это негодование, то отношение к человеку сильно меняется. Возникает чувство, что мы все сидим в одной лодке — той самой, где присутствуют злоба, жадность, суетливость и многое другое, что нам не нравится, — и нам нужно как-то с этим обходиться, заменив «благородное» (читай: невротическое) негодование на значительно более человечное понимание.
Много хороших примеров на этот счет можно найти в книге Энрайта «Гештальт, ведущий к просветлению». Интересные соображения по этому поводу есть у Теуна Мареза, предлагающего людей вокруг себя рассматривать как зеркала.
2.
Как правило, разговор о проекции предыдущими соображениями (или чем-то в этом роде) и ограничивается. Между тем, есть еще два механизма, которые заставляют нас видеть людей и относиться к людям «не объективно», то есть видеть в людях не то, что мы могли бы увидеть без проекции, и относиться к ним не так, как мы могли бы относиться к ним без проекции.
Важным механизмом такого рода являются установки, вызываемые так называемым «объектными отношениями». В психоанализе этим термином называют видение в других людях «объекта» своих инстинктивных влечений. Например, если говорить о сексуальных влечениях, то нетрудно заметить, что мужчины и женщины, мальчики и девочки просто не могут не видеть в лицах противоположного пола, (а иногда и сходного пола) «сексуальные объекты».
Чуть подробнее. Влечение (фрейдовское trieb), как оно описывается в психоанализе, в своем устройстве имеет такую составляющую как «объект». Сексуальное влечение — это влечение к кому-то. Детскому инстинкту привязанности тоже нужен объект, к которому ребенок привязан: папа, мама, родитель, няня. Это представление об объекте встроено в сам инстинкт. И эта составляющая инстинкта, представление об объекте, как лучик из фонарика, накладывается — проецируется — на людей вокруг, если они (хотя бы до некоторой степени) обладают подходящими свойствами. Скажем, для секса большое значение имеет типология, влечение проецируется на типологически подходящих женщин и мужчин. Тогда этот лучик фонарика фиксируется, и человек воспринимает другого человек (на инстинктивном уровне) как объект своего влечения, и в этом участвует соответствующая психическая энергия. Надо сказать, что такого рода проекции составляют значительную часть психического взаимодействия людей. Сознательно или бессознательно, но оно все время происходит. Мы друг друга так видим.
Помимо сексуального инстинкта я бы остановился здесь на очень значимых для большинства из нас детско-родительских. Со стороны ребенка это, в частности, подробно описанный Джоном Боулби инстинкт привязанности. Ребенку инстинктивно нужен родитель, и Внутренний Ребенок, если он не замкнут правильным образом на своего Внутреннего Родителя, проецирует эту свою потребность на более или менее подходящих людей вне себя. В отличие от сексуальных проекций, которые, в общем, повсеместно разлиты и вездесущи, проекция привязанности очень избирательна, довольно индивидуальна, но вспыхивает и проявляется весьма интенсивно. С этим связано то, что в психоанализе называется трансфёр, или перенос: Внутренний Ребенок, ищущий себе папу, маму, няню и бабушку, однажды находит в окружении кого-нибудь, на кого осуществляет так называемый импринтинг (запечатление подходящего встреченного объекта в качестве биологически значимого для поведения). Что-то «сошлось», «щелкнуло», и дальше Внутренний Ребенок начинает видеть в этом человеке нечто вроде мамы, или папы, или няни. Это очень сильная привязанность, которая влечет (волочет!) людей, в большой степени определяет отношения людей, — отнюдь не только по отношению к психотерапевту, но это постоянно происходит в жизни. Ну, в особенности, относится к руководителям каких-то групп, где люди интенсивно чем-то занимаются.
Проекция может быть как позитивной, так и негативной. То есть начальница может быть хорошей мамой, а может быть плохой мамой, руководитель группы может быть хорошим папой, а может быть плохим папой.
И, соответственно, есть люди, у которых сильны родительские инстинкты, и они ищут себе «детей» и начинают этих «детей» окучивать и делать «своими детьми».
Один мой приятель сформулировал этот тип проекции в емкой фразе: «податель сего». Чего-то мне надо, и поскольку я проецирую на людей объектные отношения, люди становятся «подателями сего»: сексуального возбуждения, заботы, привязанности, ненависти.
В этом самом по себе нет ничего ненормального. Это становится невротическим механизмом, когда либо оказывается ведущим в отношении человека к другим людям, либо отрицается и вытесняется, и тем самым тоже мешает воспринимать других людей как таковых. На одном краю, — идет по улице молодой бычок и только и видит, что телок, а, на другом краю, — идет по улице озабоченный клерк, и делает вид, что он никаких женщин вообще не видит, а он идет на работу.
Оставляя в стороне разговор о том, как вообще обходиться с инстинктивной стороной человеческой жизни (это — специальный разговор) и сосредоточившись на нашей теме — невротическом механизме проекции, мы должны заметить, что проецирование на другого человека объектных отношений, то есть восприятие человека как объекта влечения, не будучи замеченным, отслеженным и «отработанным», сильно искажает наше восприятие другого человека.
Яркий пример — характеристика женщины как «сексапильной». В определенных устах (например, в устах кинорежиссера или даже кинокритика) это может звучать как (более или менее) объективная характеристика актрисы. Но простой человек, будучи у-влечен красивой девушкой, может за проекцией своего влечения как бы не заметить, что эта девушка — самостоятельный человек с какими-то свойствами и особенностями. Так часто бывает с молодыми людьми (обоего пола, разумеется), когда уже после свадьбы они обнаруживают, что не имеют никакого представления о человеке, в которым вступили в брак, — а ведь с ним теперь жить…
Инстинкт привязанности заставляет инфантильных молодых (и не очень молодых, и сосем не молодых) людей искать себе мам и пап, а также нянь и бабушек, и, найдя, претерпев импринтинг, относиться к человеку, на которого осуществлен перенос детско-родительских ожиданий, совершенно не так, как это было бы, если бы переноса не было: попав в (инстинктивное) положение ребенка, человек начинает ждать чего-то от другого человека, требовать, очаровываться, разочаровываться, обижаться, предъявлять претензии, давать предвзятые оценки, — все это, как правило, совершенно не осознавая того, что лежит в основе всего этого компота.
Если же объектные отношения отслеживать, видеть, понимать и уметь с ними обходиться (соответственно своему выработанному отношению к действительности инстинктов), то они, с одной стороны становятся относительно безопасными, а, с другой стороны, окрашивают жизнь в яркие цвета.
Таким образом, задача приличного человека (каковыми мы, кажется, собираемся становиться) состоит в том, чтобы помимо такого рода проекций стараться видеть людей самих по себе.
3.
Третий механизм проекции связан, узко говоря, с семейными отношениями.
У каждого из нас есть определенные мифы касательно того, как устроены семьи и кто кому кем в них должен быть. Поскольку это мифы, то, как правило, реальность на них мало влияет. Эти мифы передаются в самих семьях, а также через другие культурные каналы (книги, кино и пр.), и поскольку мы живем в поликультурной ситуации, мифы перемешиваются, и в итоге каждому отдельному ребенку передаются очень причудливо. Если в традиционном обществе действительно четко известно, как оно есть и как должно быть, то у нас, в Москве, этих традиций намешано очень много. И в каждой семье их немало намешано: у папы — свои представления, у мамы — свои представления, да плюс к тому у папы одни представления идут от его папы, а другие — от его мамы, и т.д. Так что все эти мифы очень противоречивы: с одной стороны, например, миф о спонтанности и свободе чувств, с другой — о том, кто что должен чувствовать по отношению к членам семьи.
Так или иначе, каждый из нас имеет какой-то набор мифологем относительно себя и своих отношений с членами семьи, со всем набором фигур — папа, мама, «гранды», братья, сестры, дети. Есть еще такая особая фигура — «родственники». Никто из присутствующих, — говорю с полной уверенностью, — не может быть нейтрален к сообщению, что такой-то человек — твой родственник, это обязательно вызовет какую-то реакцию.
И вот мы проецируем на фигуры, которые наделены этими «должностями» в наших системах, эти свои мифы. Это можно увидеть на двух ярких примерах.
(1) В рамках различных техник и методик мне часто нужно предложить клиенту (клиентке) увидеть свою маму более или менее объективных взглядом, как «человека определенных качеств». В большинстве случаев сделать это клиенту очень трудно, сначала кажется — почти невозможно. Клиент видит в своей маме — маму. Иногда это формулируется почти сознательно. Одна клиентка сказала прямо: «О маме я не буду Вам рассказывать, потому что о маме я могу говорить только хорошее, а Вам же надо — как было на самом деле, а я этого не помню и не хочу вспоминать». А когда осуществить такую «смену взгляда» удается, это почти всегда ведет к заметным переменам в психике клиента.
(2) Часто поразительно бывает наблюдать, как свободные отношения пары превращаются в жестко (в соответствии с мифами) заданные отношения семьи, когда Возлюбленная становится женой, а Возлюбленный — мужем. Почти все пары, становящиеся семьями, проходят такую метаморфозу (хотя мало кто успевает ее заметить). Многие через некоторое время начинают вспоминать, «как оно было», но мало кто понимает, что тут также работает механизм проекции, когда «Наташа» становится женой, и на нее проецируются все представления и ожидания, связанные в мифологии мужа с этой ролью.
Не следует путать это с объектными отношениями, хотя это может быть похоже. Но там мы имеем дело с инстинктивными драйвами, а тут — с очень глубоко заложенными в психические программы системными мифологиями заданных отношений. Различие можно увидеть на таком примере. У некоей женщины есть реальная мама, она живет в другом городе, но постоянно чего-то от нее требует, причем совершенно ритуально: на самом деле ей не очень интересно, как живет дочка, но она требует постоянных ритуальных отчетов, потому что она же — Мама. И дочка кривится, но отчеты эти ей предоставляет, а если не предоставляет вовремя, то чувствует себя виноватой. Это про семейный миф. Но та же женщина, будучи психически достаточно инфантильной, нуждается в маме в плане объектных отношений, и вот она ищет (и иногда находит) себе эту «маму», но вовсе не в той реальной маме, с которой она связана по линии семейных отношений, а в совершенно других людях.
Теперь попробуем рассмотреть этот тип проекции несколько шире. Семья — это лишь наиболее распространенный, важнейший, но не единственный пример «общинных» (gemeinschaftlich) отношений. В общине того или иного типа тоже более или менее расписаны функции людей и отношения между ними, и в нашей жизни также присутствует большое количество мифов по этому поводу: мифов про «настоящий авторитет», про «своих», которым можно доверять, с которыми можно и нужно делить всю свою жизнь, и пр. Один из примеров, который может помочь понять, о чем идет речь — соотечественники на чужбине.
Как и в предыдущих разделах, я оставляю в стороне вопрос о том, как обходиться с этими семейно-общинными мифами. Этот текст посвящен невротическому механизму проекции, и именно на этом я хочу сосредоточить наше внимание (в связи с чем опускаю ряд интересных дискуссий, имевших место на реальных лекциях).
Терапевтическая рекомендация здесь та же, что и в предыдущих разделах. Зная, как это устроено, мы можем быть внимательными, отслеживать в себе и в других проекции такого рода и, если даже не удается (пока) их прекратить, хотя бы не поддаваться их «чарам» и стремиться к тому, чтобы краем глаза ухитриться «подсмотреть» положение дел (людей и отношения) более реальное, чем то, которое навязывается нам проекциями.