(1) Обычную жизнь можно уподобить сну в лабиринте.
Гурджиев уточняет: это гипнотический сон.
Бывает, что в этом сне неудобно. Тогда возможны три типа реакции. Один — жаловаться и при этом оставлять все как есть. Жалобы и чувствование себя несправедливо обиженным могут оказаться хорошей компенсацией неудобства: образуется гомеостаз, и человек в каком-то смысле, при всем своем недовольстве, в общем доволен и реально менять ничего не собирается. Тогда не нужно считать жалобы указанием на проблему: никакой проблемы нет.
Однако возможно и такое, что человек реально хочет что-то поменять в своей жизни, и либо сам пытается найти такую возможность, либо ищет помощи для этого. Здесь возможны два очень разных типа задач: устроиться поудобнее или двигаться к пробуждению.
Так или иначе, поиск выхода, перехода на другой уровень жизни можно уподобить тому, что в компьютерных играх называют квестом.
Тогда мы обнаруживаем, что, с одной стороны, на уровне, на котором мы находимся, есть какие-то ловушки и препятствия для перехода, с другой стороны, переход требует каких-то условий: достаточного количества энергии, нахождение «порталов», через которые можно пройти, может быть — каких-то «артефактов», которые помогут найти и открыть эти порталы.
Имея знак Рыб на Асценденте, я хотел бы попробовать описать ситуацию как гипнотически-таинственную. Вот, для начала, цитата из материалов сайта Сергея Изириги — сайта «хакеров сновидений»:
«Лабиринт - архетипическая структура, которую видят во сне все люди. Она проявляется в сновидениях в различных формах - дом со множеством комнат, сеть оврагов, подземелья и т.д. Эта структура нашла свое отражение во многих компьютерных играх, поскольку описывает квестовое клише — найти выход на следующий уровень.
Психологи считают, что архетип лабиринтов - это проекция недугов, проблем и нерешенных задач повседневной реальности. Те, кто составлял карты сновидений, не согласны с ними. Для них, лабиринты - это ловушки внимания. Лабиринт - это программный "червь", который развивается в нас, растет, пожирает энергоресурсы и память, а затем заменяет человека собой, своими законами и правилами…». (Курсив мой – МП)
А вот фрагмент из моего сна:
«Мне нужен определенный дом на улице, находящейся неподалеку от улицы Горького, к которому идет с ул. Горького троллейбус. Углубляюсь во дворы, чтобы сократить путь до перпендикулярной Горького улицы, по которой троллейбус должен идти. Дворы незнакомые, все более странные. Троллейбус в отдалении мелькает, по какой-то улице, так что я довольно спокоен. Дворы все более странные, и вот я попадаю во двор, откуда не могу найти выход. Хотя в отдалении опять мелькает троллейбус.
Я спрашиваю кого-то, как пройти на улицу Горького, чтобы вернуться. Он (подросток) вообще не знает, не понимает, о чем я говорю. Я иду дальше (или, м.б., это какие-то «мы», хотя я никого не вижу рядом). Я чувствую, что все больше запутываюсь, дворы уже совсем незнакомые, виднеются улицы, но я не могу на них выйти, не могу выйти из дворов.
Опять спрашиваю кого-то, как мне выйти, он говорит, странно на меня глядя, что отсюда вообще нельзя выйти. Я чувствую, что двор, в котором нахожусь, несколько ниже виднеющихся вдали улиц. И не видно, как можно преодолеть некий как бы барьер, который отделяет уровень двора от более высокого уровня улиц. Потом кто-то говорит мне, что может вывести за тысячу рублей, и тоже глядит странно. Я как бы должен то ли удивиться, что тысяча рублей за то, чтобы проводить по двору – очень много, то ли удивиться, что тысяча рублей за то, чтобы вывести из этого «опущенного» места, невероятно мало. Я молчу, эпизод сменяется. Я (мы) все идем, из одного переулка в другой. Вот я вижу какую-то довольно длинную улицу, как бы идущую несколько вверх, но почему-то сворачиваю вправо, в проулочек, не поднимающийся, надеясь потом снова свернуть влево, но попадаю в другое место, и той улицы уже не видно.
И кто-то говорит: «Есть легенда, что отсюда можно выйти, если долго-долго идти прямо, все время чуть-чуть поднимаясь».
На этом я просыпаюсь. Сразу же вспоминаю, что это типичный сон-лабиринт, по классификации хакеров сновидений.
Правило, которое можно отсюда извлечь, состоит в том, что, поднявшись хоть на шаг над уровнем лабиринта, нужно стремиться «не терять высоту», то есть не спускаться обратно.
(2) Характерный тип ловушек в лабиринте — петли.
Клиент жалуется, что ему до смерти надоела работа, на которой он работает. Он хотел бы ее поменять, но для этого нужно время и свободная энергия, чтобы научиться чему-то другому или хотя бы поискать новую работу. А времени и энергии как раз нет, потому что их съедает та самая надоевшая работа (малая петля). Эту работу нельзя приостановить, потому что она дает деньги, необходимые для жизни семьи, и семья живет на эти деньги как раз впритык, так что никакого запаса сделать невозможно. К тому же, на эту работу человека устраивала его жена, будучи дальней родственницей его начальника, так что она конечно же не одобрит желание перейти на другую работу (еще одна петля, вместе они уже составляют звенья большей петли). К тому же, при всей неприязни клиента к своей работе, там есть один существенный бонус: в соседнем отделе работает девушка, которая ему нравится, и они часто встречаются в столовой во время обеда, а иногда даже проходят вместе до метро после работы. Если уйти с этой работы, связь оборвется, потому что сделать какие-то серьезные шаги для более глубокого знакомства клиент не решается, опасаясь, что через начальника-родственника это может стать известным жене. (Еще одна малая петля, присоединяющаяся к цепи). Жена хочет. чтобы клиент больше зарабатывал, ворчит, что если бы он работал более старательно, она бы уговорила родственника поднять ему заплату. По этому поводу клиент взял на себя раскручивание некоего проекта, который в будущем должен дать фирме прибыль, и рассчитывает (хотя это прямо не оговорено) тоже получить с этого какую-то прибавку, что является поводом к тому, чтобы откладывать даже мысли о какой-то другой работе до получения этой мифической прибавки.
Обратим внимание на одну из дополнительных, но важных петелек: клиент не может позволить себе познакомиться ближе с девушкой, которая ему нравится, потому что это может увидеть начальник-родственник жены, но при этом он (клиент) имеет возможность в сложившихся условиях встречаться с ней и поддерживать хоть какие-то отношения. С женой у него отношения терпимые, но не более того. Втайне он ее, мягко говоря, не любит, но признаться в этом даже себе не решается, потому что от нее зависит его положение на (нелюбимой!) работе. К тому же клиент сильно привязан к шестилетней дочке, ради которой считает безусловно необходимым поддерживать видимость мира и благополучия в семье, хотя побыть с этой дочкой ему удается редко: работа съедает много времени, приходит он домой поздно, в лучшем случае может рассказать дочке сказку на ночь, когда она уже совсем сонная.
И все бы хорошо, все относительно устойчиво, скомпенсированно и терпимо, днем можно повидать симпатичную девушку, вечером – рассказать сказку… Но вот беда, от работы, которая отнимает большую часть жизни, становится все более тошно.
Как всегда я задаю клиенту (ему 43 года) вопрос, согласен ли он так жить еще лет 5-7, он приходит в ужас, и говорит, что он больше так жить не может. С другой стороны, понятно, что завтра он не перейдет на другую работу и не уйдет от жены (про последнее ему даже подумать страшно: ведь от жены зависят его отношения на работе J! ).
Вот такая петля в лабиринте. Разумеется, пример сконструирован, но сконструирован он из фрагментов, реально (и неоднократно) попадавшихся мне в практике работы.
(3) И вот это последнее — ключ к поиску выхода. Если я мог сконструировать пример из фрагментов, то ведь и любой реальный лабиринт, в котором крутится реальный клиент, можно, наверное, разложить на такие звенья. А что это дает — про то и будет лекция.