(Предупреждение. Это — довольно сложный текст, и по своему содержанию, и по форме. Начинающим придется, наверное, прочесть его не один раз, чтобы хотя бы схватить его «настроение» и «намерение», но понять его можно только в рамках «практики», то есть определенным образом организованной и устроенной жизни).
Термин «сталкинг» заимствован из круга представлений Карлоса Кастанеды и его последователей (в частности и в особенности — Теуна Мареза), но понимаем мы его значительно шире. Сталкинг для нас — это способ жизни работающего над собой человека среди (весьма различных) людей.
Речь в этой лекции пойдет о доктрине сталкинга в самом общем виде. Доктрина — это самая общая концепция некоторой работы (или даже формы жизни), из нее вытекают стратегии, которые реализуются в наборе тактик. Доктрина реализуется в системе стратегий по поводу каждой более или менее крупной задачи. Выбранная частная стратегия реализуется в системе тактик, причем тактики — это не запланированные конкретные действия, а возможные способы «телодвижений» в совершенно неожиданных ситуациях.
В рамках психотерапии (в отличие от сталкинга) мы рассматриваем внешние ситуации как материал для диагностики. Когда клиент приходит и рассказывает о своих трудностях во взаимоотношениях с людьми, мы задаемся вопросом: «Что человеку нужно изменить в себе, чтобы не сталкиваться с этими трудностями?» И дальше идет речь о работе клиента над собой, и предполагается, что в перспективе, после достаточной работы частная ситуация, из которой все это вытекало, естественно «рассосется», и человек в такую ситуацию больше попадать не будет. Это верно, но жизнь не всегда предоставляет человеку такую возможность.
В рамках сталкинга можно и нужно подойти к делу иначе. Понятно, что если некто оказался в затруднительной ситуации, то ему/ей надо что-то сделать с собой, чтобы адекватно пройти эту ситуацию. Но акцент сталкинга состоит в том, чтобы пройти эту частную ситуацию, меняя в себе лишь то, что возможно, прямо сейчас, «на ходу», и имея в виду, что сталкеру в этой ситуации на самом деле в реальном времени что-то нужно. Это, наверное, и есть то, что «кастанаеды» называют «битвой».
Итак, речь пойдет, грубо говоря, о практическом совершенствовании наших взаимоотношений с людьми в этом мире.
В. Почему именно с людьми?
М.П. Потому что в сегодняшней технологической культуре взаимоотношения с физическим миром не являются проблемой, а становятся задачами повседневной рутинной практики. Есть еще особый социальный мир — это совсем не то же самое, что мир отдельных людей и их взаимоотношений. Обхождение с социальным миром требует социотехники, но сталкер с социумом не работает, хотя понятно, что кто-то где-то должен и этим заниматься.
Как же обходится сталкер с окружающими людьми?
Прежде всего, сталкинг — чрезвычайно «недемократичная» вещь в самой своей исходной идее. «Сталкинг» в переводе с английского — охота и выслеживание дичи, и само слово предполагает, что сталкер (или, если по-немецки, — егерь) и его «дичь» находятся на разных уровнях бытия. Сталкер, как очень убедительно напомнил однажды дон Хуан дону Карлосу, — охотник и воин, человек, прошедший (или по крайней проходящий) Школу, специально обученный, а «дичь» — это люди «дикие», рядовые необученные, едва годные к нестроевой в мирное время.
Однако это утверждение приобретет совсем иной смысл, если мы вспомним, что деление на отдельных людей с точки зрения сталкинга, так же как и вообще психотехники, — нечто весьма проблематичное. Определить, кто тут отдельные люди в каждой конкретной ситуации на самом деле очень сложно. Если кто-нибудь думает, что отдельный человек — это я и есть, то от этой наивности придется отказываться уже на уровне тактик, не говоря о стратегии, а уж в доктрине изначально надо понимать, что «психика на людей не делится», как мы постоянно говорим.
Что с этой точки зрения может означать утверждение, что сталкер и дичь находятся на разных уровнях бытия? Мы с вами известно какие «воины» — мы и до «охотников»-то не доросли, хотя наша охота, конечно же, пуще нашей неволи, иначе у нас вообще ничего не получится. Наше сознание и наше бытие постоянно флюктуирует, и время от времени мы оказываемся на уровне чуть выше уровня «обычного человека». Тут-то и нужно решать сталкерские задачи. Теун Марез, более детализировано, чем Кастанеда, упоминает три случая: сталкерское отношение к «чайникам», сталкерские отношения в группе сталкеров, в частности — между супругами, и сталкинг самого себя. В любом случае «охотник» — это наше более высокое состояние, а «дичь» (та самая, которую мы нередко «порем») — это наше же (и наших партнеров по ситуации) более низкое, более механическое состояние. То есть «дичь», — это, строго говоря, наши механические, даже невротические взаимодействия как с окружающими, так и с самими собой.
Как красиво пишет Теун, «дичь» может оказаться в положении «стрельбы с высоты». Это может быть невротик при силе, при власти. Или ты сам, когда тебя «занесло» и невротические механизмы в тебе явно преобладают над голосом Работы, да и просто разума. То есть по жизни «дичь» может быть «сверху», а по сути сталкинга сверху должен быть сталкер. И сталкер должен повернуть ситуацию таким образом, чтобы он, сталкер, решал, каким будет взаимодействие. При этом его задача состоит в том, чтобы не только для себя, но и для всех участников ситуации создать «кубический сантиметр шанса», то есть чтобы все взаимодействия в ситуации проходили «по высшему разряду».
Это значит, в частности, что сталкинг не может быть способом достижения эгоистических целей…
В. А что такое «эгоистические цели»?
В. Как отличить…?
М.П. Вы задаете два совершенно разных вопроса. «Как отличить?» — это чаще всего внутренний вопрос сталкинга. Позже мы будем говорить о первом правиле: воин сам выбирает свою битву. Оказывается, что это — достаточно сложный внутренний вопрос самого сталкинга.
А вот на вопрос, в чем отличие, вот общее определение: задача должна быть угодна Духу. Если я хочу яблок из чужого сада, это может быть, а может и не быть задачей сталкинга. Я напомню известную нам формулу:
Всякое осмысленное действие трехмерно: оно должно быть полезно другим, полезно самому актору и угодно Господу. Отсутствие хотя бы одного из этих измерений лишает действия качества угодности Духу.
Окаянство здесь состоит в том, что сталкер решает это за себя и за других. Это вещь крайне нетривиальная, принципиально не соответствующая всем гуманистическим представлениям о мире, на которых мы в значительной степени воспитаны. Сталкер принимает на себя ответственность за решение, ставя задачу и доводя ее до выполнения за себя и за свою «дичь».
С другой стороны, хорошо известно, что проблемы не нужно выдумывать, учебные задачи не нужно специально формулировать, их по жизни и так навалом. И получается, что сталкерами мы становимся, превращаясь в сталкеров из «дичи». Наш выбор состоит в том, являемся ли мы в той или иной ситуации жертвами воздействия или акторами. Давление мира велико, а мы начинаем свою работу, будучи сильно скособоченными, — так называемыми «здоровыми невротиками». И если мы позволяем себе быть «реакторами», мы не можем не жаловаться, потому что «жизнь тяжела, но к счастью коротка». А если мы — акторы, то жизнь — интересна, и к счастью бесконечна в каждом своем моменте. Жертва действительно постоянно мечтает, чтобы «все это» поскорее кончилось. Обыкновенный человек все время недоволен. Он — жертва и с ним «обошлись». Сталкером он становится, когда говорит: я не хочу быть реактором, я хочу в этой ситуации быть актором, используя материал этой ситуации как материал своего действия.
В. А где момент выбора?
М.П. Моментов выбора два. Лучше сказать не «момента», а сферы выбора. Одна сфера выбора — это как человек организует материал, то есть как он в материале, с которым имеет дело, высветит гештальт. И вторая сфера — это область средств, методов, стратегий, которая бесконечна многообразна.
В. То есть получается, что воин просто ставит себе гештальт-задачу, когда выбирает свою битву?
М.П. Да, он творчески преобразует гештальт, как пред-ставленное (таков буквальный, этимологический перевод слова «гештальт») ему. Жертве гештальт ситуации видится как то, что «на него» действует: «Они со мной это делают». А воин преобразует материю этого гештальта в фигуру своей задачи. Причем это преобразование многообразно, многовариантно и т.п. Средства, методы и стратегия в целом соотнесены с гештальтом задачи, но до некоторой степени независимы — это другая область свободы. И то, что их, этих областей свободы, две, и они взаимодействуют между собой, — самая суть дела. Это и только это дает сталкеру возможность делать своего партнера не объектом манипуляции, а свободным субъектом-партнером. В этом вся суть дела. Это и есть сталкинг в отличие от манипуляции.
(Рекомендация: остановитесь здесь и прочтите предыдущий абзац столько раз, сколько вам нужно, чтобы понять, чтО там написано, и понять, чего вы не понимаете. Дальше следуют объяснения, которые не будут для вас пустым звуком, если вы хорошо поняли, что именно нуждается — для вас — в объяснении).
Здесь необходимо добавить, что мир сталкинга представим только с точки зрения триадического подхода. Чтобы осваивать сталкинг, нам придется начать мыслить триадически, хотя всю жизнь нас учили диадическому («диалектическому») мышлению. Нас учили мыслить в бинарных оппозициях. Но сталкинг нельзя понять в бинарных оппозициях, нужна триадическая картина, где есть три «силы» — активная, воспринимающая и согласующая.
Воин считает себя активным, а то, что «реактор» рассматривал бы как силу, которая его давит, воин рассматривает теперь как силу, которой предстоит воспринять его активность, поскольку его активность этой силе противостоит. То есть воин меняет силы местами. Но это возможно лишь постольку, поскольку между собой и материалом своего действия он ставит свою Работу с ее доктринами, стратегиями и тактиками, то есть средствами и методами. Это нужно понять не только умом, но и действием. Сталкинг — это акция актора. Актор превращает силу, относительно которой «реактор» ощущал бы себя жертвой, в материал своего действия, и имеет — в качестве третьей силы — стратегию, то есть средства и методы своего действия. «Воин действует стратегически», — как известно из Кастанеды.
Эти вещи могут показаться вам пока абстрактными, но на самом деле это — суть того, чем нужно заниматься практически.
Дополнения из других лекций
В отличие от иных форм Работы, сталкинг — это специальная задача контроля в реальном взаимодействии, то есть актуальный контроль глупости — обхождение с реальной «ситуацией битвы» из места, которое как бы выше самой этой ситуации.
Например, если ты в партнере что-то увидел, то совсем не обязательно говорить ему об этом, но надо вести себя так, чтобы с «этим», что ты увидел, как-то обойтись. Механичность взаимодействия сталкера с его ситуативным партнером — это «дичь».
Чтобы это делать, надо разотождествить себя с чаяниями своей психики, а часто и принести жестокие жертвы: пожертвовать обидами, привязками, и т.п.
Сталкинг — это, среди прочего, практика пребывания в другом месте себя.
* * *
Если ты «отстреливаешься», то это уже не твоя битва, тебя куда-то вовлекли. Надо переопределиться и сделать это своей битвой.
* * *
Существует два выбора: в черных ты или в белых, а также в сильных ты или в слабых. И выбор делается не «вообще» или «в принципе», а каждый раз заново в момент битвы — в этом все дело.
* * *
Сталкинг — это когда тебе чего-то надо: от своего сына, от своего мужа, от постового милиционера. Как тебе вести себя таким образом в ситуации, когда тебе чего-то надо, чтобы провзаимодействовать с ним по этому поводу «по самому верху», твоему и его, создавая из частной задачи для себя и для него шанс развития?
С другой стороны, напомню (подробно об этом речь в специальной лекции), что нет необходимости каждую минуту вести какие-то битвы. Битвы нужно выбирать, и для начала очень важно уметь выбрать не-битву. То есть, попросту говоря, иметь возможность и право не лезть на рожон, не устраивать битву там, где можно ее не устраивать. Воин не должен участвовать в битвах, в которых он может не участвовать. И при этом нужно еще научиться «не париться» по этому поводу.
* * *
Сталкинг — это вылавливание, или даже организация моментов, когда человек не совсем спит и может действовать, исходя из «себя чуть более пробужденного» и «высокого» по отношению к себе «низкому» и своему партнеру в «низком» состоянии. Или, если партнер в этот момент тоже проснулся, мы занимаемся взаимным сталкингом. Нормальные супружеские отношения должны быть устроены именно так.
Некие силы заставляют людей взаимодействовать со своими партнерами по назначенным ему вселенской глупостью линиям, а именно: его взаимодействия в значительной степени организованы обидами, страхами, и т.п. переживаниями. В этот момент человек — не сталкер, он не выше того, за чем должен был бы охотиться, он воплощает свою и чужую глупость. Но если он приходит в состояние сталкера, он начинает ловить и организовывать моменты, когда он может над этим подняться и контролировать глупость — свою и чужую.
Мы выделяем для работы отдельные частные ситуации. В выделенной частной ситуации сталкер задается задачей: «Как мне не быть таким дураком, каким я являюсь, а осуществлять это взаимодействие чуть-чуть повыше?»
* * *
Сталкинг — это акцент на действиях. Что ты делаешь, когда возникает ситуация, где что-то тебе не так? Сталкинг — это настроение в действии, намерение в действии. И спрашивается, как тебе настроить себя во взаимодействии с кем-то, чтобы эти взаимодействия были не «опускающие», а поднимающие?
Когда в рамках психотерапии меня спрашивают, что делать в той или иной ситуации, я отвечаю: «Нужно измениться, изменить себя, и только после этого будет иметь смысл вопрос, что делать». Например, спрашивают: «Что делать, если со мной играют в берновскую игру». В рамках психотерапии я отвечаю: «Если с тобой играют в игру, значит ты играешь в дополнительную. Смотри на себя, анализируй свою игру, и обойдись с этим». А вопрос, как обходиться с реальной ситуацией, в этих рамках не актуален, потому что когда человек изменится, и ситуация его изменится. Но в рамках сталкинга это выглядит иначе. Конечно, для того, чтобы вести себя в ситуации иначе, надо измениться, но может быть необходимо и в реальном времени найти стратегию поведения и посмотреть, что нужно сделать с собой прямо сейчас, чтобы быть способным воплощать эту выбранную стратегию.
В частности, сталкинг требует необходимой (в каждой конкретной ситуации) меры отказа от чувства собственной важности и полного отказа от жалости к себе. Сталкинг безжалостен прежде всего к самому сталкеру, а во-вторых — к партнерам. Чтобы обходиться с ситуацией в реальном времени, нужно безжалостно и бесстрашно столкнуться в себе с тем, что было вызвано ситуацией.
* * *
Сталкинг похож на обращение взрослого с ребенком.
Конечно, никто из нас не находится на уровне «взрослого» относительно «обычных людей» (хотя сталкинг предполагает именно это), но мы можем пытаться. Это возможно, потому что каждый из нас в моменте может находиться на уровне много выше себя и другого, и именно этим и нужно пользоваться, одновременно закрепляя этот уровень как собственный.
* * *
Цель, средства и прочее в действии сталкинга заказывает Дух или сила. Нужно помнить, что сталкинг — действие силы, а не глупости. В сталкинге сила должна контролировать глупость.
* * * Настроение сталкинга
Во-первых, это — настроение в данный момент: отсутствие, например, чувства собственной важности. Невозможно осуществлять сталкинг, беспокоясь о себе родимом или о себе родимой. Нельзя ставить себя в центр ситуации. Иначе говоря — нужно быть не эгоцентричным ребенком, а взрослым, который в ситуации ответствен и не заинтересован эгоистически. Иначе сталкинг оказывается манипуляцией и обязательно отзовется манипулирующему — немедленно или через пятнадцать рождений, но обязательно отзовется. То есть если вы в ситуации завязаны, если вашей ложной личности от этого что-то нужно, никакого сталкинга не получится.
Иначе об этом же: в ситуации надо быть целиком, всем собой. Не в том смысле, что я навсегда этим и буду — прямо наоборот, чтобы быть в уникальной ситуации уникальным, мне надо оставить все, чем я еще бываю вне ее, и быть здесь этим, но целиком, не оставляя за ситуацией ничего из себя. Это про сиюминутное.
А во-вторых, есть еще нечто, что должно обеспечиваться из образа себя. Некоторые из нас очень определенно, а большинство из нас недостаточно определенно терпят неудачу потому и тогда, когда надеются, что им в этой жизни что-то «положено». Так думает большинство людей, что-де «мне в этой жизни что-то положено».
В. Ты имеешь в виду обязанности или права?
М.П. Это в данном случае одно и то же: что в этой жизни мне предназначено быть кем-то, и этот кто-то имеет обязанности, права, имя, то, се, пятое, десятое… С таким грузом, в состояние сталкинга войти невозможно. Если кому-то захочется вдруг в какой-то момент осуществить сталкинг, на этот момент нужно не забыть отстроиться от имени, фамилии и всей остальной ерунды.
* * * Сталкинг и пара
В. Если никто в этом мире мне ничего не должен, как же я могу кому-то в этом мире доверять?
М.П. Сталкер и не может никому «доверять». Состояние сталкера и состоит в том, что он может рассчитывать только на себя, а «доверять» никому не надо.
В. То есть в отношениях пары сталкинг применять нельзя?
М.П. Наоборот, можно и нужно. Но только это значит, что лояльность в паре должна стать «темой», темой для обсуждения и размышления.
Напоминаю, что такое лояльность в паре. Пара образуется для установления и поддержания в относительном постоянстве принципиально нелегальных, интимных отношений. Коль скоро они нелегальны, их постоянство, хотя бы относительное, должно быть чем-то обеспечено. Это обеспечивается лояльностью.
В. То есть лояльность это взаимное уверение другого в своем чувстве?
М.П. Да, и соответственно лояльность оказывается важнее этого самого чувства. Мы начинаем эту лояльность требовать и беречь — как свою, так и чужую. И как я описывал не один раз, эта штука может оказаться более тяжелым препятствием интимности, чем внешнее давление. Пара создается для того, чтобы противостоять внешнему давлению, но, создаваясь и обеспечивая себя этой лояльностью, она создает внутренне давление еще более сильное. Теперь чувства, так сказать, обязательны, за этим следят.
Так устроена пара обыденных людей, а в паре сталкеров, поскольку нет необходимости в искусственном обеспечении постоянства, то сама эта лояльность «выслеживается». И прав на что-нибудь надеяться ни у кого нет, и никто никому ничего не должен.
Поддержание лояльности «на самом деле» никому не нужно, потому что истинные чувства либо есть, либо их нет, — как хвост у ослика Иа-Иа.
Но все это к тому, что в момент, когда мы осуществляем сталкинг, мы должны оказаться в состоянии, когда нам никто ничего не должен, когда мы понимаем, что «как я сделаю, так и будет».
Эта штука от каждого из нас требует готовности пожертвовать, хотя бы на мгновенье, — а значит и навсегда, — этим ощущением, что я этакий заюшка, и мне все всё должны, и я имею право рассчитывать на нечто и предъявлять свои счета.
* * *
Что такое «дичь».
Еще раз: сталкинг — это что-то вроде охоты. В русском языке есть такие подходящие слова — «обложить зверя». Это еще не сама охота, но это момент, когда уже все подготовлено, когда зверю деваться некуда: где надо — флажки, где надо — загонщики, где надо — охотник стоит наготове. Отсюда несимметричность отношения сталкинга, это отношение сталкера и дичи.
В. То есть охотника и жертвы?
М.П. Слово «жертва» — совершенно неправильное слово, совершенно не про то. Охотник охотиться за дичью, а сталкинг — это подготовительный этап охоты, доведенный до момента, когда дичи деваться некуда, и остается только актуализировать правильное взаимодействие.
В. Пожалуйста, объясни разницу между словом «дичь» и «жертва».
М.П. Жертва — это понятие из совершенно другой позиции. Жертва — это человек, который не хочет быть охотником, и тогда он становится жертвой. Никто за ним, на самом деле, не охотится. Это он использует обстоятельства жизни для «антисталкинга».
Теперь вопрос: что такое дичь? Это очень важный вопрос. Тут надо напомнить все, что есть по этому поводу у дона Хуана. Во-первых, дичь — это то, у чего есть привычки. Дичь можно выследить, потому что она имеет привычки, потому что у нее есть повадки. Охотника нельзя выследить, потому что у него нет повадок. Охотник — это чистое творческое существо. Уже отсюда, наверное, понятно, что речь не о фигурах, а о состояниях.
Если раскладывать по энергиям (по Беннетту), то дичь живет на автоматической энергии, а сталкер — гораздо выше — на творческой. Дичь — это предсказуемая автоматическая реакция на определенные ситуации. То есть дичь характеризуется именно тем, что если вы создали нужные обстоятельства, то она будет вести себя так и никак иначе — точно предсказуемым образом. А охотник, наоборот, ведет себя каждый раз по-разному. Когда дон Хуан, увидев оленя, встал на голову, то есть сделал нечто абсолютно непредсказуемое — это и есть сталкинг. Сталкинг всегда одноразовый. В каждой конкретной ситуации находится совершенно нетривиальный ход, никак не вытекающий из привычных нормальных реактивных описаний этой ситуации.
Только если человек встает в совершенно особенное положение, когда он удерживает в сознании несовместимость всех известных ему способов поведения и неприложимость их к данному случаю (как в случае с известным нам И.И.Тапочкиным) — только в этом особом случае он может схватить свой шанс. Тогда понятно, что сталкинг начинается с не-делания того, что ты обычно делаешь в таких случаях, с не-реагирования.
Есть две типичные ошибки в отношении понимания того, что такое дичь. Одна ошибка — считать дичью только партнера (или партнеров) по ситуации. Вторая типичная ошибка — считать дичью только себя. В первом случае мы полагаем, что менять надо других: «Я хочу, чтобы она…», «я хочу, чтобы она относилась ко мне лучше, чтобы она была добрее…» и т.п. Во втором человек считает, что-де «это все из-за меня, мне надо еще поработать над собой и тогда все будет иначе».
И то, и другое совершенно неверно. Для всякого, кто хоть немножко знаком с работами Бейтсона, с системной психотерапией, вообще с системным подходом, должно быть очевидно, что ситуация — системна, и причинно-следственные отношения там вообще не работают. «А» демонстрирует поведение α и думает, что это потому, что «Б» обратился к нему с β. «Вот она мне сказала, а тогда я ей ответил». А она думает, что это она ему ответила на то, что он ей еще вчера сказал то-то. И так до бесконечности. И, несмотря на то, что вопрос о том, что раньше — курица или яйцо — не имеет ответа, потому что неправильно поставлен, тем не менее, в отношении своих личных жизненных ситуаций все думают так.
Бейтсон называет это пунктуацией. При аллопластическом подходе человек расставляет пунктуацию, то есть расчленяет ситуацию таким образом, что он оказывается в ней жертвой и говорю: «Это я то-то и то-то, потому что она или они то-то и то-то», А при аутопластическом подходе он, наоборот, представляет себя всесильным манипулятором, и полагает, что если он сделаю то-то и то-то, они обязательно ответят тем-то и тем-то». И то и другое — ошибка относительно системности, потому что в системе из курочки вываливается яичко, из яичка получается курочка, и т.д. В этом контексте получает особый смысл анекдотический ответ на вопрос «что было раньше?»: «Раньше все было».
С точки зрения системного подхода есть система А и Б, в которой крутится поведение α → β → α → β … Если нас что-то не устраивает, то это вся система в целом, мое взаимодействие с кем-то в этой системе. То есть дичь — это система механических реакций друг на друга.
Итак, дичь — это система взаимодействий, включающая самого сталкера и тех, с кем он взаимодействует.