1.

Сфера желаний у современного человека очень уязвима и как правило подвергается большому давлению. Происходит это из-за ошибочного применения к сфере желаний требований этики: «хорошие» мальчики и девочки не только не делают многих вещей (некоторых из них действительно лучше не делать), но и не должны «этого» хотеть.

Между тем по самой своей сути этика применима лишь к поведению — поступкам, действиям, проявлениям. Следовательно, нам нужно научиться тонко различать собственно сферу желаний и область поведения, — как внешнего, так и внутреннего.

Нам может помочь известная восточная метафора — «сад желаний». Представим себе сад, огороженный огромной каменной стеной. Желания — «флора» и «фауна» этого сада. Там растут как заурядные лютики и ромашки, так и совершенно невероятные, экзотические цветы (в том числе такие, каких «не может быть»); там бегают обыкновенные зайцы и даже вульгарные кролики наряду со зверями, вполне «невиданными». Там есть хорошо утоптанные дороги (кое у кого, возможно, даже покрытые асфальтом общепринятости), а есть и «неведомые» дорожки.

У сада есть калитка (может быть — не одна); через эту калитку желания могут быть выпущены «на другую сторону» — на ­сторону поведения. Впрочем, здесь они сразу же перестают быть «синими птицами» и превращаются в нечто другое, гораздо более обыденное — мотивы, цели и прочее в таком роде. Очень важно научиться замечать это превращение и не путать «мотивирующего дрозда» с синей птицей желания. Мотивы и цели деятельности или поведения — это уже не желания, а желания — это еще не мотивы и не цели.

В воротах калитки стоит Этик — как раз здесь и есть его место. У одних людей он суров, у других — покладист; у одних честен и неподкупен, у других его легко соблазнить; у одних он умен и точен, у других туп и непробиваем, у третьих представ­ления его туманны и запутаны. И так далее. Каждый может сам рассмотреть и оценить своего Этика и Этика своих знакомых. В той мере, в какой поведение определяется желаниями (а оно оп­ределяется также обязанностями, привычками и т. п.; иногда мы даже совершаем поступки, то есть нечто вообще, вроде бы, недетерминированное), — так вот, в той мере, в какой поведение определяется желаниями, оно определяется также качествами Этика, который сторожит на «проходной» Сада желаний.

Отправляясь в рамках нашего практикума на экскурсию по Саду желаний, необходимо вспомнить все наши правила и строго их соблюдать: если мы, придя в сад (да еще — чужой!), начнем раздавать направо и налево оценки, а то и «принимать меры искоренения и перевоспитания», мы, скорее всего, мало что увидим, а к тому же рискуем «наломать дров». Путешествия в психику требуют такой же осторожности, как путешествия в прошлое или будущее в фантастических рассказах: новичку лучше не спешить с преобразованиями.

К сожалению, любителей вести себя в Саду таким образом и без нас более чем достаточно. Назовем этих браконьеров «псевдоэтиками», поскольку, хулиганя в Саду, они делают вид, что руководствуются этическими принципами. Заметим, кстати, что у этих «искоренителей или воспитателей желаний» — свои желания, которые их собственный Этик не умеет (или делает вид, что не умеет) распознать. В психотерапевтической работе часто приходится выявлять такого рода «субличности».

Общая схема рассмотрения, как и на других занятиях нашего практикума, может быть приблизительно распределена по четырем разделам:

1. «сюжет» желания — его предмет, структура, обстоятельства и пр.;
2. контекст, необходимый для того, чтобы расспрашивающий мог понять рассказывающего;
3. отношение рассказывающего к своему желанию: ­гонит ли он его или лелеет, гордится или стыдится, реализует или оставляет на потом и пр.;
4. и, наконец, его смысл и суть.

Первая трудность, которую необходимо преодолеть на пути в таинственный Сад — это частое неумение распознать, находитесь ли вы уже там, или только «на подступах». Псевдоэтики цветут здесь пышным цветом. «Хорошие девочки» как правило хорошо знают, чего «надо» хотеть, и делают вид, что этого-то они и хотят. Как часто приходится слышать от «хорошей девочки», что она хочет хорошо учиться! Начинаешь выяснять, зачем ей это нужно, и оказывается, что тогда мама ее будет любить, или подруги будут завидовать, или папа оставит в покое, или…

Такая цепочка — совершенно определенное свидетельство неподлинности рассматриваемого «псевдожелания». То, что нужно для чего-то другого, не есть желаемое само по себе. По такой цепочке нужно двигаться до конца, до того момента, когда нет уже возможности сказать «для чего», а остается только «потому что я этого хочу», — это и есть то, чего мы ищем.

Один из контрольных вопросов здесь — как я буду это «кушать». То, чего хочется, запрашивается для того или иного «употребления», и «употребление» это по определению должно быть так или иначе приятным. Определенность представления об этом «употреблении» может до некоторой степени служить критерием подлинности и выявленности, оформленности желания.

Теперь необходимо сказать несколько слов о некоторых возможных классификациях желаний — в качестве приблизительного путеводителя по Саду. Надеемся, что читатель избежит соблазна обязательного отнесения своих «цветов и птиц» к тому или иному «роду и виду» — предлагаемые классификации имеют исключительно эвристическое значение, то есть могут направить ваше внимание в ту или иную сторону. Если у вас «все не так» — это прекрасно, если что-то «ложится в схему» — тоже замечательно.

Восточная метафора говорит, что в человеке есть «червь», «овца» и «собственно человек». Приблизительно (но лишь очень приблизительно — в этом и сила метафоры) это соответствует телесной, эмоциональной и интеллектуальной сферам. Соответственно можно говорить о желаниях «червя», желаниях «овцы» и желаниях «собственно человека». Фрейд занимался преимущественно желаниями «червя» и пытался свести к ним все остальные. Адлер, К. Хорни и многие другие подчеркивали желания «овцы» и связанные с ними проблемы. Желания «собственно человека» очень ярко выявлены у В. Франкла («Человек в поисках смысла»); к «собственно человеческим» относятся, например, эстетические желания.

Что касается желаний «червя», то здесь полезно существующее в некоторых школах христианства различение «тела» и «плоти». Желания тела просты и естественны; ярким образцом может служить жажда в жаркий летний день. Некоторое внимание и психологическая культура помогут отличить от них желания плоти — часто запутанные, «закрученные», смешанные с желаниями «овцы» и «человека». Очень полезно, например, попробовать обнаружить у себя «чистые» сексуальные желания как желания тела и научиться отличать их от гораздо более обычных и как правило управляющих значительной частью нашей жизни смешанно-сексуальных «желаний плоти».

Другая классификация, принцип которой принадлежит А. Маслоу, разделяет желания на «дефицитарные» (то есть связанные с недостатком чего-то) и «бытийные». В этом отношении жажда — яркий пример дефицитарного желания (это желание есть психологический эквивалент того, что организм требует недостающей ему жидкости). Яркий пример «бытийного» желания — жажда познания в собственном, непосредственном смысле: познания не для использования «в народном хозяйстве», а просто «потому что интересно».

Прежде чем перейти к последней из предлагаемых классификаций, напомним еще раз, что мы предлагаем вам не абстрактное психологическое «рассуждательство», а конкретное и реальное исследование самих себя. Желания бывают очень разные у разных людей. Важно, какие желания действительно живут в вашем личном Саду.

Итак, еще одна классификация, которая может быть полезна, — это вопрос реализации и времени в широком смысле слова. Есть желания, которые возникают и удовлетворяются периодически (та же жажда; кстати, попробуйте обратить внимание, когда вы пьете или едите, действительно удовлетворяя жажду или голод, а когда «просто так», за компанию, или «впрок»). Есть желания, которые сопровождают вас всю жизнь, но так никогда и не исполняются. Бывают желания, которые приурочены к определенному времени («летом поехать на море»).

Начните свою «экскурсию» с подробного рассмотрения трех-четырех желаний, достаточно различных по своему характеру. Это проложит вам дорогу в Сад ваших желаний. Вряд ли стоит с самого начала затевать слишком подробную «инвентаризацию» — нечто подобное может понадобиться значительно позже и потребует серьезных знаний. Скорее полезно было бы приучить себя к более или менее регулярным экскурсиям, постепенно знакомясь с топографией, «ботаникой» и «зоологией» своего Сада.

Остается еще один, очень существенный вопрос: как вы обходитесь со своими желаниями? Какую часть их вы реализуете? Как вы относитесь к тем желаниям, которые «нельзя» (не нужно, неэтично, невозможно) реализовать? Насколько вы позволяете «псевдоэтическим» браконьерам действовать в вашем Саду, а «рационализаторам» подменять действительные желания «социально-пригодными»?

Желания — основной резервуар нашей энергии. Если вы всю жизнь делаете то, что «нужно», считая необходимым ограничивать себя в своих реальных желаниях, вы рискуете утерять связь со своим Садом; нетрудно догадаться, что это может вести к потере интереса к жизни, даже к депрессии, когда кажется, что не хочется уже ничего. Один анекдотический персонаж, которого долго воспитывали, прежде чем принять в комсомол, в ответ на вопрос, готов ли он отдать жизнь за Родину, сказал: «Конечно готов — на что мне такая жизнь?!» С другой стороны, если вы только и делаете, что удовлетворяете свои желания (не осуществляя при этом выбора — дефицитарные ли это желания или бытийные, желания ли это тела или плоти, червя или человека), жизнь тоже может оказаться в конце концов пустой и бессмысленной.

2.

Я уже упоминал, что Синяя птица желания — это не то, что Дрозд мотиваций. Теоретически это значит, что есть не просто разные сферы жизни, области жизни, жанры, как мы с вами рассматривали, а есть просто-таки разные пространства жизни. Более или менее понятно, что люди одним образом живут в дневных пространствах, в так называемой общепринятой реальности, и иначе живут во сне. Среди людей более или менее здравомыслящих принято думать, что обыденная реальность — «настоящая», а жизнь в снах — «ненастоящая». Психологи (и гадалки) могут исследовать и интерпретировать сны ради того, что можно из них извлечь для обыденной жизни. Хотя есть люди, которые свою жизнь в снах считают более «настоящей», нежели «дневную» жизнь.

Вместе с тем, большинство людей догадывается, что обыденная жизнь сама по себе не содержит ни смысла, ни целей, что она в общем-то — ничто. Более того, как мы с вами теперь знаем, то, что называется обыденной жизнью, — это версия, отчет, который мы отправляем разным людям (в том числе самому себе): «Как я провел свой день». Большинство людей выстраивает суммарную версию, которую удается подсунуть всем; иногда кое-что вымарывается для того, чтобы подсунуть тому или другому, но версия как бы одна и та же. Люди более рафинированные, психологизированные, художественные, философствующие время от времени замечают, что «жизней» этих много, и что создание «обобщенной версии» — специальный ход, специальное действие абстракции для сторожей консенсусной реальности.

Кстати, одна из функций Эго — быть сторожем этой консенсусной реальности, т. е. заботиться о том, чтобы быть «нормальным» человеком, способным отчитаться в своем поведении. Как вы помните, «вести себя» — значит, что кто-то во мне (Родитель), ведет кого-то во мне (Ребенка): я веду себя. Так вот, сны в большинстве известных нам культур от этого как бы ускользают, во сне человек не отвечает за себя. Аналогична ситуация, например, гипноза, как в известном анекдоте, когда человек в состоянии гипноза начинает ругать всех на свете, — начальника, жену, — его пытаются остановить, а он кричит: «Не будите меня, я еще не все сказал!» Хотя есть культуры, в которых сновидения подлежат оценке, жесткому контролю, и если человек увидел во сне что-то неподобающее, он не имеет права это скрыть, он идет к соответствующему чину, сознается и несет соответствующую кару вплоть до казни.

Сновидение и гипноз — не единственные сферы, выходящие за пределы общепринятой реальности. Сфера желаний тоже относится к такому специальному пространству, в котором протекает своя, особенная и отдельная жизнь. И совершенно не психогигиенично оценивать желания по тем же критериям и принципам, как и реальное поведение. Хотя когда нас воспитывают, часто нас именно к этому и приучают: «Хорошие девочки о таком даже не думают» или «Хорошие девочки хотят того и сего, а того и сего не хотят».

Сфера желаний — это одна из немногих сфер, которые могли бы быть спонтанными. Чего хочется — того хочется. Это одна из немногих сфер, где могли бы действовать перлзовские законы гештальтообразования, когда реальный интерес направляется на что-то и создает фигуру, наделенную катексисом.

Дело в том, что вести себя в реальности в соответствии с таким гештальтом, конечно же, нельзя. Ребенку говорят: «Веди себя хорошо», — и правильно говорят, потому что если он не умеет себя вести, он вообще не человек. Даже когда он ведет себя как бы «плохо», — это потому что он внутри себя считает, что так хорошо. Сфера поведения детерминирована разного рода социокультурными механизмами.

А вот сфера желаний могла бы быть от этого свободна, если бы мы установили стену вокруг Сада желаний, — если воспользоваться известной метафорой. По одну сторону стены идет одна жизнь — «нормальная» социальная жизнь, — а по другую, внутри Сада — другая, своя жизнь. В стене есть калитки, оттуда кто-то или что-то выходит, при выходе, естественно, трансформируется, и тогда желания превращаются в мотивы, цели, задачи и т. д.

Поэтому когда от многих клиентов я слышу: «Нет у меня никаких желаний!» — обычно оказывается, что все желания фрустрированы, т. е., во-первых, нет надежды на удовлетворение, а во-вторых, даже хотеть запрещено.

Чтобы сохранять желание живым, не залезая в необходимость его исполнения, нужно особое специфическое экзистенциальное мужество. Хорошо написано об этом у Кьеркегора в книге «Страх и трепет»: дать в себе жить неисполнимому желанию — это вещь совершенно особая, и собственно только это и делает нас живыми в определенном смысле.

Соответственно, если мы начинаем об этом говорить достаточно тонко, то имеет смысл задаться вопросом: «Каково место сферы желаний в образе жизни?»
Мечты и фантазии — это тоже особая жизнь, иная. Это мир, где ситуации проигрываются не в обыденной реальности, а в некотором внутреннем, сконструированном мире.

Имеет смысл задаться вопросом: как живут желания в человеке, какие из них он исполняет, какие не исполняет, знает ли он о своих неисполнимых и неисполняемых желаниях, как он с ними обходится, есть ли у него такая особая сфера жизни, или он просто изо дня в день выполняет, что надо, и ухватывает, что удается?

Вопрос. А как бы эту стену поставить?

М.П. Заметить, что с достаточно раннего детства начинается неисполнение каких-то желаний, и согласиться, что это — с точки зрения общепринятой реальности — может быть правильным. Согласиться в этом с родителями — сначала внешними, потом внутренними, — но при этом оставить за собой право хотеть.