1. Хотя сегодняшняя лекция посвящена намечающейся группе, я думаю, что она может быть интересна и полезна не только тем, кто актуально на этот раз собирается участвовать в этой группе, но и сама по себе. К тому же возможно, что кто-нибудь когда-нибудь снова затеет что-то подобное.

Речь пойдет о глубинных смыслах той Работы, которая может быть проделана на этой группе. Эта Работа может осуществляться на разных уровнях. Для кого-то это может быть чисто психотехническая работа, для кого-то это может быть в полном смысле и полноценная гурджиевская Работа, для кого-то эта Работа может решать частичные задачи.

Понимание — это очень специфическая, сложная, тонкая и даже, можно сказать, волшебная деятельность и состояние. Непростая деятельность, требующая больших вкладов, особых состояний сознания и психики. Понимание, как мы помним из Гурджиева, не сводится к знанию. Если мы обозначим словом «знание» по возможности развернутое представление о внешней ситуации человека во всех возможных подробностях, то понимание предполагает еще и какое-то представление, интроспективное (для себя) или эмпатическое (для других), о том, как элементы этой внешней ситуации внутренне переживаются. Но и внутренние переживания сами по себе тоже недостаточны для того, чтобы говорить о понимании. Понимание требует связи того и другого.

Внешнее описание ситуации человека достаточно сложно, оно требует анализа субличностей, иерархического понимания ситуации каждой субличности в сложных многомерных разнообразных иерархиях. Но если мы говорим о понимании, то на каждом уровне такого описания, такого знания о внешней ситуации мы задаемся вопросом о том, как это переживается. Такое понимание ситуации на определенном уровне я называл «фреймом» — определенного уровня описание ситуации с учетом того, как на этом уровне ситуация переживается. Иерархия фреймов может значительно отличаться от иерархии во внешних описаниях. Мы имеем сложную, тонко устроенную и требующую значительного вживания, вчувствования, а заодно и анализа иерархию. Это и есть понимание.

2. Когда я говорю о понимании себя и других, — потому что понимание себя необходимо связано с пониманием других, — мы должны начинать с описания этого «себя», о понимании кого или чего идет речь. Я предлагаю в общем виде описывать, концептуализировать «себя» как воплощение. Мы описываем человека как некое нечто, — или, пользуясь гностическим термином некую «искру» или, пользуясь неопределенным и столь же распространенным термином «душа», или взяв из Кастанеды формулу «сон моего сновидящего», — нечто, воплощенное в этого конкретного человека с его конкретной жизнью. И первое утверждение на пути понимания состоит в следующем: воплощение — это, прежде всего, воплощение в социальное тело.

Физическое тело, или даже шире, — зверушка, на которую «присажено» социальное тело, это физическое тело со своей анатомией, физиологией и даже со своей этологией, — является всего лишь элементом социального тела.

Напомню известное упражнение из психосинтеза Ассаджоли, которое заканчивается ясным пониманием, что у меня есть тело, но я не мое тело. Начинается с того, что «у меня есть рука, но я не моя рука», дальше проходится по элементам — две руки, две ноги и т. д., и мы действительно приходим к ясному пониманию, что у меня есть тело, но я — не мое тело. Физическое тело является необходимым элементом социального тела. И когда я говорю «Я», когда я говорю о понимании себя, так же как о понимании другого, — речь идет именно о воплощении этого чего-то, «себя» или «другого» — в социальное тело.

Что можно понимать под социальным телом? Это некоторый набор субличностей, имеющих социальные роли, имеющих некий хабитус или Персону, исполняющую эти социальные роли. За ними, как третий элемент триады, просматривается (или не просматривается) это самое «Я».

Продолжая метафору пользования термином «тело», если уж мы говорим о социальном теле, то можно сказать, что «кровью» социального тела являются деньги. Не всегда так было и не везде так есть, но в том мире, в котором мы с вами живем, в тех культурах и субкультурах, в которых живем, деньги являются кровью социального тела. Само же социальное тело определенными своими сторонами является условием или каналом, по которым социум в своих различных органах и организациях обеспечивает существование и функционирование наших физико-биологических тел, наших зверушек.

Для нас идея субличностей понятна и освоена. Для наивного же человека, когда речь идет о его профессиональной жизни или его работе за деньги, или о его личной жизни, — он будет каждый раз говорить про это «Я», «у меня» и думать, что он говорит об одном и том же.

3. Социальное тело, воплощенный человек живет в двух типах миров. Во-первых, в большом социуме, во-вторых, в малых социумах, чаще всего представленных в виде семьи. В этих мирах человек своим социальным телом живет по-разному.

Начиная описание себя или другого человека как воплощенного в социальном теле, мы можем говорить о двух принципиальных аспектах. Во-первых, мы говорим о социальном положении в широком смысле слова, во-вторых, мы говорим о семейном или личном положении, т. е. о чем-то специфически микро-социальном с другими формами и принципами жизни. Попросту, начиная это описывать, мы чаще всего социальное положение описываем через работу/профессию, если она есть, или принадлежность к кому-то, кто этим обладает и соответствующее социальное положение обеспечивает, типа «жена олигарха». Это с одной стороны. А, с другой стороны, мы говорим о семейном положении в разных конкретных описаниях этого.

На первом занятии группы можно начать с такого рода описаний, не слишком детализированных. Как в детской считалочке: «На золотом крыльце сидели царь, царевич, король, королевич, сапожник, портной. Кто ты будешь такой?». Соответственно, это «кто ты такой» выбирается из соответствующих парадигм.

4. Для примера рассмотрим методику того, как может быть описана профессиональная принадлежность или/и работа за деньги, чтобы представить себе, как разворачивание социально-функциональных иерархий может и должно быть дополняемо пониманием того, как это человеку и как он там живет.

Мы начинаем с общего описания роли, допустим, этот человек — профессор университета, а вот этот — сантехник, а это хирург, а это военный и т. д. Затем мы начинаем это описание детализировать: смотрим, как конкретный человек устраивается в этой обобщенной роли. Там усматриваются определенные социальные иерархии. А затем мы смотрим, как ему там живется.

Итак, начинаем описание с сути: чем человек в этой своей социально-профессиональной роли занят. Понятно, чем занимается бухгалтер (или кажется, что понятно). Если говорить о таком специфическом занятии, как пластический хирург, то придется давать специальное описание.

Дальше мы рассматриваем иерархическую структуру соответствующих игр, ролей. Это может быть устройство организации, к которой человек принадлежит. Если мы говорим о бухгалтере, это может быть структурно-организованная бухгалтерия, где есть главный бухгалтер, помощник главного бухгалтера, а наш бухгалтер еще имеет парочку подчиненных — вот такая социальная иерархия. Дальше мы смотрим, как устроена организация, где эта бухгалтерия имеет место, и видим соответствующие структуры.

5. Указывая на профессию, занятия мы одновременно имплицитно указываем на определенную принадлежность к той или иной страте. Большой социум, — те социумы, в которых мы живем и которые мы знаем, — сильно стратифицирован как в отношении организации деятельности (то, что называется разделением труда), так и в отношении социальной значимости, престижности, ценностей и т. д. Если мы говорим о профессоре университета и дворнике, мы отчетливо понимаем, что это разные социальные страты и даже разное сословное положение.

Сословные различия со времен Французской буржуазной революции не очень обозначаются, но, тем не менее, на вкус очень определенно чувствуются. Например, такой политологический термин как «элиты» указывает на эту сословность, но есть много других разных сословностей. Скажем, интеллектуалы образуют одну страту и одним образом разделяют социум на сословности, бизнесмены — другим, политики — третьим, военные — одиннадцатым, и т.д. Так что, обозначая профессию и место в профессии, мы одновременно указываем положение человека в некоторой стратификации.

Тут же мы можем задаться вопросом о том, как человек переживает это свое положение. Кто-то чувствует, что он чего-то достиг, гордится этим или опирается на это. Кто-то чувствует, что он чего-то не достиг, что ему столько-то лет, а он «еще только», и т.д.

А переживается это в зависимости от ценностных расположений, мифологий и пр. Даже когда мы описываем такие простые вещи как пол или возраст, мы тоже указываем, — в том числе, и даже, я бы сказал, во-первых, — именно на социальные импликации соответствующих, вроде бы, биологических параметров. Мужчины и женщины — это разные социальные роли, в разных стратах они по-разному описываются и ранжируются. Возрастные обозначения тоже указывают на какую-то стратификацию. Этот человек в свои 20 лет студент, а этот человек в свои 45 уже профессор или еще только аспирант, а в 45 уже пора бы…, и т.д.

Далее мы смотрим, в каких иерархиях человек находится в рамках своей профессиональной деятельности и как эти иерархии относятся к значимым для человека социальным стратификациям. Разные страты и разные люди описывают социальные стратификации и ценностные положения по-разному. Для кого-то существенна стратификация по материально-денежному положению, для кого-то — по интеллектуальному положению, для кого-то — еще как-то.

6. Далее, мы задаемся вопросом о месте этой сферы в жизни человека. Во-первых, хронотоп: сколько времени человек этим занят, какая часть жизни этому отдается, и для кого-то важно где, — кто-то ходит на работу, кто-то работает дома, и т. д.
Смысловая наполненность — какое место в жизни этого человека занимают эти занятия. Для кого-то его работа — основной смысл жизни, для кого-то — досадная необходимость заработать на хлеб насущный, для кого-то — способ обеспечивать себе определенное социальное положение, и т. д.

Эмоциональная значимость — как человек переживает свою работу, относится к своей работе. Здесь необходима детализация: одно дело как человек вообще относится к своей профессии, другое дело — по слоям иерархии. Например, человек сознательно, намеренно посвящает себя бухгалтерским делам. Но одно дело быть младшим помощником старшего бухгалтера, другое дело быть аудитором. Нужно понять, как это все человеком переживается.

Напомню здесь четырехчленную структуру: миф, форма, процессы, переживания. Миф переживается одним образом, конкретные процессы и конкретные положения в конкретных иерархиях на работе переживаются другим образом.

Нужно обратить внимание на то, что можно обозначить как форму, т. е. как организовано отправление человеком своих рабочих обязанностей. Для кого-то это рабочее время, для кого-то — выполнение задач по работе, и т.д. Соответственно, как переживается эта форма: для кого-то это переживается как удовлетворение — прихожу на работу и решаю задачу за задачей, и это здорово. Для кого-то это переживается как напряг и стресс — прихожу на работу, на меня валятся задачи, не успеваю я обойтись с одной задачей, как мне подкидывают другую, а одновременно какие-то письма, и т. д.

Можно задаться вопросом, каким образом и насколько человек самоопределяется через свою работу. Тут возможны разные варианты. Один человек вам скажет: «да, я бухгалтер». Другой человек скажет: «вообще-то я турист, моя жизнь — на байдарке (и самоопределяется через это), а на жизнь я зарабатываю тем и сем». Это вопросы самоопределения через работу и в работе.

Другой вопрос о самореализации в работе, насколько человек чувствует, что он себя реализует в этой работе. Или наоборот, вынужден ее делать, и корячится из последних сил, и т.д. Если эта работа важна для самореализации, то еще есть вопрос, насколько я здесь достигаю самореализации. Младший научный сотрудник какого-нибудь института считает, во всяком случае, мифологически, что он реализует себя через занятия наукой, но конкретно полагает, что еще не достиг чего-то.

7. Сослуживцы. Отношения по работе, отношения сверх того, т.е. отношения к тем или иным людям, отношения с теми или иными людьми. Это составляет важную значимую часть жизни человека на работе. Это нужно было бы отнести ко второй части, о которой мы поговорим дальше (о жизни в микросоциумах), но переживается эта жизнь на работе и от этого в значительной степени зависит жизнь на работе.

Среди прочего стоит указать на такие параметры как самостоятельность, сотрудничество, зависимость. Кто-то на работе живет и действует «при» ком-то: мне ставят задачи, я их выполняю, и этого достаточно. Кто-то считает себя ведущим, ставит задачи, определяет направления развития, и т.д. Различной может быть мера сотрудничества.

* * *

Я описал подробную методику, более или менее абстрактно, потому что в каждом отдельном случае это все модифицируется индивидуально в зависимости от того, как именно этот человек живет на своей работе. Поскольку мы говорим о понимании, всю эту описанную мной структуру мы можем организовывать как систему иерархий социальных функциональных связей, но на самом деле это должно привести к описанию иерархических систем фреймов. Каждое такое функциональное описание переживается, и переживания эти тоже выстраиваются в определенного рода иерархии.

К примеру, если у человека на работе хороший начальник, а он ощущает себя в работе функционально зависимым, т. е. нуждается в том, чтобы ему ставили задачи, и отношения с начальником прекрасные, то тогда оказывается (во всяком случае и в особенности для людей эмоционального типа), что человек на своей работе удовлетворен и даже счастлив. Представьте себе обратную ситуацию: вот хотелось человеку заниматься научным исследованием, и он рад заниматься исследованием, но у него такой руководитель, скажем, человек недобрый, отношения с ним плохие, и это входит в переживание жизни на работе определенным образом.

Может быть, в следующий раз мы посмотрим, как устроена жизнь человека в семье или поговорим о том, как может быть устроена жизнь человека с деньгами и про деньги. Дальше мы возьмем другие занятия, человек имеет то, что обычно называют хобби или другие занятия. Поговорим о контакте с культурой, как у человека устроено общение и т.д., рассмотрим разные сферы жизни, разные субличности и как люди в них живут.

8. И вот мы описали это все, имеем такое описание про себя (или другого человека, который нам интересен и которого мы хотим понять), и после этой проработки нужно остановиться и задаться вопросом: а где же здесь я? Важно для понимания: простой необученный человек про всё про это скажет: «Это и есть я». Смутное собирание всех этих ролей с соответствующими хабитусами и будет для него как бы «Я». Описывая, и даже отдавая себе отчет, насколько «Я» в этих разных местах разный (на работе я один, дома я другой, в байдарочном походе я третий, а на концерте в филармонии, если я туда хожу, я еще одиннадцатый), он всё равно спокойно и наивно говорит «Я», и больше ему ничего и не надо.

Более развернутый и серьезный ответ на вопрос, где же здесь «Я», возможен на двух уровнях: один — психотехнический, когда я всю эту компанию, всю эту жизнь организую, упорядочиваю. Когда я организовал свое «внутреннее государство», я уже живу не без царя в голове, а с царем в голове, у меня всему найдено свое место, свой хронотоп, своя энергия, свои ценности. У меня создается такая психотехнически организованная жизнь.

Это, конечно, психотехнический идеал. На самом деле в некоторых из этих субличностей мы наткнемся на разнообразные затруднения, проблемы, неврозы, лабиринты. В конце концов, проработав психотехнически всю эту систему, мы пришли к такому психотехническому описанию. Это один уровень.

Возможен другой уровень, когда мы все эти субличности рассматриваем как различные аспекты своей жизни, а жизнь стараемся организовать, посвящая ее Работе. С оговорками, что не так часто мы об этом вспоминаем, но во внутреннем мифе стараемся иметь это в виду.

Реально эти субличности, которые мы вычленили, не очень гомогенизируются. Даже у «самого Гурджиева» одна жизнь по поводу ковров, как ее описывал Успенский, другая жизнь в группах, как ее описывал Успенский, и наверное есть еще какие-то жизни. Тем не менее, все эта система, все это гетерогенное государство может быть организовано через то, что все это поворачивается, оборачивается к Работе. Каждая такая жизнь, каждая субличность, в принципе, хотя бы мифологически, рассматривается как составная часть Работы. Это другой уровень организации и понимания себя. Здесь в понимании я, прежде всего, задаюсь вопросом: что эта моя жизнь, жизнь этой субличности вносит в мою Работу. Тогда оказывается, что я конструирую себя как целое через миф о своем участии в Работе.

Оба эти уровня «законные», «правильные» и т. д., и обеспечивают целостное представление о себе и понимание себя, до той степени и с той подробностью, насколько проведена эта работа.