1.
Напомню, что мы называем лабиринтом. Во-первых, это образ жизни, то есть то, как каждая и каждый из нас бегает своими крысиными ходами по одним и тем же маршрутам, заботится о корочке сыра и о прочих тому подобных интересах. И некоторые, — поскольку крыса животное умное, — догадываются, что наверху жизнь лучше, легче и хотят туда попасть. Это по жизни.
Во-вторых, что более важно, лабиринт — это состояние сознания и психики. Хотя описывается лабиринт обычно как внешне фиксируемый образ жизни, «на самом деле» — это состояние сознания. Это то самое состояние полусна, в котором люди не видят ничего, кроме помет привычных маршрутов: где свернуть, куда идти, чтобы снова попасть на те же самые места. А окружающие пейзажи настолько примелькались, что изменения в них, какие-то новые возможности уже не замечаются. Все это упускается, потому что лабиринт — это такое полусонное, лишенное полноценного присутствия состояние сознания.
Может быть полезной простая классификация лабиринтов на три типа: «воронка», «плоскость» и «холмистый» лабиринт, «холмистая местность».
«Воронка» — это такой лабиринт, такой путь, который неизбежно и неотвратимо ведет вниз.
Плоский лабиринт с течением времени, конечно, имеет тенденцию переходить в воронку. Как напоминает Гурджиев, невозможно долго находиться на одном уровне, мы движемся либо вверх, либо вниз. Но на каком-то участке у конкретного человека лабиринт может казаться относительно плоским. Человек бегает по одному и тому же кругу, и, вроде, не становится ему ни лучше, ни хуже.
И, наконец, холмистый лабиринт, холмистая местность — это такая жизнь, которая содержит немало подъемов, но и немало спусков. Подъемы хороши. Они ведут к смотровым площадкам, там замечательные виды, но потом все-таки происходит какой-то спуск. А потом — опять подъем. То есть лабиринт — лабиринтом, но жизнь интересна, разнообразна, приятна и моментами даже оставляет ощущение каких-то подъемов. И можно, конечно, замечать подъемы, не замечать спадов, и, думать, что мы движемся вверх.
Первый важнейший принцип лабиринта — формула «выход есть». Нас загнали в игру, которая по сути является честной: и артефакты есть, и порталы есть, и выход есть. Это же утверждает Гурджиев, говоря, что массы людей прогрессировать не могут, а отдельный человек настолько малозаметен, что имеет шанс. И это содержится в самой типологической идее так называемых «талантливых» людей: им все существующие пути открыты, этих путей достаточно много, и из них можно комбинировать все, что нам нужно.
Такое положение дел ставит нас перед выбором: можно стремиться перейти на другой уровень, а можно стараться получше устроиться на том, на котором находишься. Гурджиев говорит, что одни хотят проснуться, другие — улечься поудобнее.
Из этого следует одна очень практическая вещь. Если хотеть переходить на другой уровень, то задача состоит в том, чтобы искать порталы. Потом выбрать хотя бы один и через него пройти, вместо того, чтобы решать проблемы своего уровня. Если я хочу подняться, если уверен, во-первых, что выход есть, и, во-вторых, что я именно этого хочу, — тогда не нужно тратить силы, распыляясь на решение проблем своего уровня, потому что они не решаются.
На каждом уровне есть свой набор затруднений и проблем. Вот, например, была у меня вчера юная клиентка, у нее, во-первых, анорексия, во-вторых с деньгами плохо, и т.д. Но на самом деле у нее есть одна единственная проблема: ей надо уйти от мамы. Все остальные проблемы обсуждать, решать, возить — бесполезно, пока она не ушла от мамы. Это проблема перехода на другой уровень.
Лабиринт содержит массу петель, в каждой петле имеет место какая-то своя проблемка, их много. И все они, в общем-то, взывают к тому, что их надо было бы решать. Но если иметь в виду переход на другой уровень, то нужно искать порталы, может быть два-три, чтобы было из чего выбрать, а может быть достаточно найти один, если он кажется проходимым. Нужно искать порталы и способы пройти. Когда пройдешь, поднимешься на другой уровень, — там проблемы более низкого уровня как-то изменятся, трансформируются, или вообще исчезнут. На новом уровне, конечно, найдутся свои проблемы, и там будет опять такой же выбор — хочешь ли ты найти портал и подняться, или ты будешь решать множество проблем текущего уровня.
Это, в общем, довольно тяжелый выбор, как для самого работающего, так и для его ведущего, и этот выбор на каждый данный момент не очевиден. Общее утверждение, что всегда нужно идти только вверх, слишком абстрактно, не учитывает времени, места и состояния готовности. Возможно, что на данный момент необходимо посидеть на уровне, который есть, собрать силы, созреть, а потом уже подниматься. А может быть, наоборот: на данном уровне так много проблем и они настолько острые, что жить там невозможно, проблемы не решаются, и нужно только одно: сменить уровень. Это вопрос интуиции — пора мне выскакивать, или не пора, могу или не могу.
Это вопросы стратегии. Теперь перейдем к тактике.
2.
Первая фаза движения по лабиринту — это исследование. Исследование лабиринта как лабиринта, то есть обнаружение петель, которые замыкают человека в лабиринте, артефактов, которые могли бы дать энергию, и ловушек, которые энергию забирают, обнаружение возможности размыкания петель, обнаружение порталов.
Тут, как мы с вами однажды уже говорили, необходимо присутствие, то есть сознавание себя. Сознавание того, что вокруг, замечание того, что происходит: как я сюда попала, как я отсюда попала туда, чего я при этом не заметил. Исследование, с одной стороны, дает рельефную картину лабиринта. Делает его холмистым. Но, что еще важнее, исследование меняет состояние сознания человека, идущего по лабиринту: он становится не жертвой обстоятельств, а исследователем обстоятельств. Это совершенно другое состояние сознания. И это первое реально психическое постижение идеи, что выход есть.
Если мы изначально безосновательно поверили, что выход есть, то теперь мы видим свой лабиринт как рельеф и начинаем понимать, что он не однороден. Есть ловушки, а есть артефакты. Есть петли, а есть места, где возможен подъем вверх. И это исследование делает наше отношение к лабиринту, то есть к жизни, — совершено иным. Мы перестаем относиться к жизни как к «естественному» процессу, то есть мы перестаем быть наивными геймерами.
Подросток, который играет в компьютерную игру, неизбежно на каком-то этапе играет в нее наивно. Все, что ему предлагается: противники, ловушки, удачи, — он это всё принимает за жизнь. Большинство из нас свою жизнь так же наивно принимает за жизнь. С точки зрения человека, который начал исследовать свой лабиринт, это — наивность. Он перестает быть наивным, он замечает, что все это как-то устроено. И моментами ему становится смешно, насколько примитивно это все устроено, моментами он, наоборот, восхищается, как тонко закручено. Но, так или иначе, он теперь видит действительность иначе, потому что он по-новому, рефлексивно в ней действует.
Если человек действительно собирается переходить на другой уровень, за этапом исследования следует этап планирования. Выбирается портал, осознается, исследуется, какая энергия и сколько ее нужно, чтобы пройти, чем заплатить, как подпрыгнуть, где не хватит собственных сил и нужно какое-нибудь средство передвижения и т. д. Практически — выбираешь «портал», то есть проблему, которую ты действительно собираешься решать, переводишь ее в задачу или ряд задач, расписываешь условия задачи, средства и пр.
Вначале это, конечно, фантазия. То есть ты все это описываешь, расписываешь als ob — как если бы. Вот если бы я собирался пройти этим порталом, это надо было бы делать так, так и так. И тут, конечно, возможна прикидка по нескольким проблемам, то есть порталам, поиск разных артефактов и прикидка, как их использовать. То есть вначале планирование — это фантазирование. В конце нужно прийти к реальному плану, который ты действительно собираешься выполнять. То есть происходит набор и отбор вариантов: если дело пойдет так, то ты пойдешь так, а если пойдет этак, то ты пойдешь этак.
И, как вы понимаете, это новое, еще одно изменение состояния сознания, отношения к жизни. Это уже не «человек в лабиринте», это уже человек, который из лабиринта выбирается. И его отношение к лабиринту теперь и относительно исследователя по-новому конструктивно. Он уже не воспринимает лабиринт как действительность, а понимает, что это видимость. Он намечает узкую линию прохода, оставляет все остальное в фоне, в тени, он уже определенно собирается выходить.
И дальше, наконец, наступает момент самого перехода, для чего, естественно, нужна воля. А волю надо было наработать, то есть это еще отдельная подготовительная работа. Важно иметь в виду: без наработанной воли выйти практически невозможно. И кроме воли нужна энергия. Для получения энергии возможно понадобится помощь или какая-нибудь интрига. В игре это может выглядеть как вовремя подогнанный автомобиль, вертолет, какие-нибудь люди.
Тут еще важно иметь в виду особенности хронотопа. Энергия всегда флюктуирует, и в зависимости от места и времени нужно это учитывать. То есть для того, чтобы пройти, нужно оказаться в нужный момент времени в нужном месте — что бы ни понимать под «местом»: физическое ли место, психическое ли «место себя», место в отношениях с людьми. Это соответствует известной суфийской формуле: правильное время, правильное место, правильные люди, — тогда нечто происходит.
Может быть необходимо заручиться помощью, но это тоже надо организовывать очень четко. Не всегда, а очень редко помощь может быть дана. Не всегда, а очень редко можно эту помощь получить. И это тоже зависит от правильного места, правильного времени и людей.
3.
И тут мы переходим к людям. Это немножко похоже на один из блоков в постановке проблемы, но тут чуть подробнее.
Во-первых, как правило, лабиринт удерживается так называемым «мелким тираном». Он может быть очень мягким, а может быть очень жестким, он может быть очень симпатичным или, наоборот, отвратительным, но, так или иначе, твой лабиринт всегда кто-то держит. Это может быть внешний человек, или это может быть внутренняя субличность. Скорее всего, и то, и другое. Избавиться от тирана не просто. Если просто избавиться от одного, на его место обязательно найдется следующий. И не факт, что со следующим тебе окажется удобнее. Это функция, а не человек. Скажем, эту функцию кто-то исполняет в семьях, эту функцию кто-то исполняет в социумах, и, соответственно, эту функцию кто-то внутренний исполняет в неврозах.
Кроме фигуры того, кто удерживает лабиринт, там могут быть друзья и враги. Нередко одни и те же люди выполняют роль то друзей, то врагов. Среди друзей могут обнаружиться (а могут не обнаружиться) помощники. То есть конкретно по твоему плану могут найтись фигуры, которые не «вообще друзья», а именно в рамках этого плана — помощники. Может даже сложиться такая ситуация, когда побег коллективный, и это команда.
Но при этом нужно четко понимать, что выход из лабиринта — это твой выход из твоего лабиринта, никакие «мы» из «нашего» лабиринта выйти не могут, — это очень важный принцип. Но, тем не менее, команда людей, каждый из которых выходит из своего лабиринта, и все они так организовались, что друг другу в помощь, — это может быть очень сильная вещь. И так же среди врагов тоже могут быть «сгущения» — и даже до команды, которая тебя не пускает.
И буквально то же самое в субличностном раскладе. Внутренний Мелкий Тиран, у многих из нас — это внутренняя Грызла. Но это, конечно, не единственная возможность. Могут быть гораздо более тонкие, трудно уловимые и потому неприятные вещи.
И тут нужно понимать, что всей этой возней: исследованием лабиринта, планированием выхода, самим выходом, — неизбежно будет заниматься только одна какая-то субличность или группа субличностей. Остальные же при этом живут себе своей жизнью. И нужно хорошо отслеживать, когда группа, занятая побегом, актуализирована, а когда она дезактивирована, и ты просто живешь своей жизнью. И не путать одно с другим.
Здесь можно сказать, что даже не стратегия, и уж тем более не тактика, а доктрина в этом и состоит — прежде всего отделять Себя-Который-Собирается-Выходить-Из-Лабиринта от Всего-Остального-Себя, которого гораздо-гораздо больше и по объему, и по содержанию, и по чему угодно. Того себя, который «просто живет»: любит, кого любит, ходит на работу, если ходит, интересуется, чем интересуется, радуется, чему радуется, печалится, чему печалится, — то есть продолжает наивно принимать путь по этому своему лабиринту за жизнь.
Это неизбежно, даже для тех из нас, кто очень твердо намеревается выходить. Кто со всей возможной решительностью туда направлен, — все равно это только одна небольшая часть нас, появляющаяся в редкие моменты. О тех, кто вообще «живет себе», я сейчас не говорю, я говорю о тех, кто твердо вознамерился переходить вверх. — Все равно большая часть тебя переходящего живет своей жизнью, своими довольствами и недовольствами.
У Маяковского есть замечательный образ про революцию и обыденную жизнь: «Свой путь продолжали трамы уже при социализме». Там что-то произошло, кто-то захватил власть, а трамваи-то ходят по-прежнему. И доктрина состоит в том, чтобы, понимая все это, каким-то образом так организовывать себя переходящего, — то бишь Работающего, — чтобы оно все-таки Работало. Что непросто.
4.
— А не бывает, что переход просто «случается»? Или это всегда так сложно, интеллектуально, спланированно…
М.П.: Это совершенно не обязательно интеллектуально.
— Для этого надо знать, куда хочешь попасть, какой следующий уровень?
М.П.: Вот этого ты чаще всего знать не можешь. Ты можешь обнаружить только, что здесь есть ход наверх. Скорее надо знать, откуда ты хочешь уйти.
— Враги — это как?
М.П.: Абстрактно говоря, это вот как: люди в основном заинтересованы в удержании ткани своего существования. А если ты меняешься, и они с тобой связаны, ты можешь нарушить их ткань. Впрочем, если ты меняешься бескомпромиссно, их ткань очень быстро зарастает.